Не под звон гитары семиструнной, а под звон дубаческих ключей,
Выпилю решетку и на волю повидаться с матерью своей.
Неужели мама не узнает своего родимого сынка?
В юности меня ты провожала, а придется встретить старика.
Никакой землей зарыт я не был, просто с той землею я дружил.
Лагерные муки и конвои, много, мама, горя пережил.
Лагерь наш поднимут по тревоге на ноги оденут кандалы.
И пойдут ребята по дорогам нашей необъятной стороны.
Так налей же, мама, горькой водки, водкой я печаль свою залью,
Лагерные муки позабуду и про эту песню, что пою.
Лагерные муки позабуду и про эту песню, что пою
Not under the belling of the guitar of the seven-terrain, but under the sound of dubbing keys,
I cut the grid and to see my mother's mother.
Does my mother not recognize his mother-in-law?
In my youth, you accompanied me, but you will have to meet the old man.
I was not buried any earth, just with that earth I was friends.
Camp flour and convoy, a lot, mom, survived grief.
Our camp will raise out the shackles on their feet.
And they will go guys on the roads of our immense side.
So pour, mom, bitter vodka, vodka I sadly sorrow,
Camp torments Purchase and about this song that I sing.
Camping torments Purchase and about this song that I sing
