Человек не рыдал, не метался
В это смутное утро утраты,
Лишь ограду встряхнуть попытался,
Ухватившись за колья ограды...
Вот пошел он. Вот в черном затоне
Отразился рубашкою белой,
Вот трамвай, тормозя, затрезвонил,
Крик водителя: - Жить надоело?!
Было шумно, а он и не слышал.
Может, слушал, но слышал едва ли,
Как железо гремело на крышах,
Как железки машин грохотали.
Вот пришел он. Вот взял он гитару.
Вот по струнам ударил устало.
Вот запел про царицу Тамару
И про башню в теснине Дарьяла.
Вот и все... А ограда стояла.
Тяжки колья чугунной ограды.
Было утро дождя и металла,
Было смутное утро утраты...
Николай Рубцов
Man is not crying , not tossed
In these troubled morning loss,
Just tried to shake the fence ,
Seizing the fence stakes ...
Here he went . Here in black backwater
Reflected white shirt ,
That tram braking, zatrezvonil ,
Creek driver : - Live tired ?
It was noisy , and he did not hear .
Maybe listening , but hardly heard ,
As iron thundered on the roofs ,
How glands machines rumbled .
Here he came . Here he took the guitar.
Here the strings struck wearily .
That singing of Queen Tamara
And about the tower at BlackRock Daria.
That's all ... And there was a fence .
Burdensome stakes iron railings .
It was morning rain and metal
Was vague morning loss ...
Nikolai Rubtsov
