Моет город ручьями апрель, небо стало намного теплее.
Молча люди стоят у дверей, чтоб к окошку пробиться скорее.
Открываются здесь с десяти, а закроются точно к обеду.
И кому-то придется уйти: маме, брату, жене или деду.
А жизнь бежит с водой весной.
Среди этих усталых людей, что стоят друг за другом с рассвета,
С каждым часом бледней и бледней, в белых туфельках девочка эта.
Что стоишь ты, потупив глаза, будто мысленно с кем-то прощаясь?
А на длинных ресницах слеза упадёт, об асфальт рассыпаясь.
А жизнь бежит с водой весной.
И бурлит, и торопится жизнь, не касаясь углов пересылки.
Для кого же, родная, скажи, ты, волнуясь, сжимаешь посылку?
А вдали солнце сушит кресты, в небе церковь блестит куполами,
Птицы громко кричат с высоты и свободно летают над нами.
Птицы громко кричат с высоты и свободно летают над нами.
А жизнь бежит с водой весной.
А жизнь бежит с водой весной.
А жизнь бежит...
Wash the city with streams of April, the sky has become much warmer.
Silently, people stand at the door to make their way to the window soon.
They open here from ten, and close exactly to dinner.
And someone will have to leave: mother, brother, wife or grandfather.
And life runs with water in the spring.
Among these tired people who are one after another from dawn,
With every hour, paler and pale, in white shoes this girl.
What are you standing with your eyes, as if mentally saying goodbye to someone?
And on long eyelashes, the tear will fall, scattering about the asphalt.
And life runs with water in the spring.
And life is in a hurry, and life is in a hurry, without touching the angles of shipping.
For whom, dear, tell me, you, worried, squeeze the parcel?
And in the distance the sun dries the crosses, in the sky the Church will glue domes,
Birds shout loudly from a height and fly freely above us.
Birds shout loudly from a height and fly freely above us.
And life runs with water in the spring.
And life runs with water in the spring.
And life runs ...
