О, как смотрел мне вслед простуженный вокзал,
Когда пришла пора вагонам отправляться!..
Познавший тьму и свет, я все на свете знал,
Я был почти что стар - мне было восемнадцать.
Боль ждет в конце строки -
Только не кричи - все мы тут не правы...
Вдоль линии руки
Мчат меня в ночи поздние составы...
Она была чиста, лишь слезы на глазах
Мешали ей смотреть таинственно и мудро.
И я сказал ей все. Лишь правды не сказал.
И адрес на листке сжег в тамбуре под утро...
Припев.
Четыре строчки в год. Все из чужих квартир...
А вместо сына вновь - листок его тетрадки...
Ну, как благодарить тех, кто впустил нас в мир?
Ну, выпью, повинюсь, ну, выкрашу оградку...
О, как смотрел мне вслед простуженный вокзал,
Когда пришла пора вагонам отправляться,
Познавший тьму и свет, я все на свете знал,
Я был почти что стар - мне было..
Oh, how the cold station looked after me,
When it's time for the cars to leave! ..
Having cognized darkness and light, I knew everything in the world,
I was almost old - I was eighteen.
Pain awaits at the end of the line
Just don't shout - we are all wrong here ...
Along the line of the arm
Late trains rush me into the night ...
She was pure, only tears in her eyes
They prevented her from looking mysteriously and wisely.
And I told her everything. He just didn't tell the truth.
And he burned the address on a piece of paper in the vestibule in the morning ...
Chorus.
Four lines a year. All from other people's apartments ...
And instead of the son again - a sheet of his notebook ...
Well, how to thank those who let us into the world?
Well, I will drink, I will obey, well, I will paint the fence ...
Oh, how the cold station looked after me,
When it's time for the cars to leave,
Having cognized darkness and light, I knew everything in the world,
I was almost old - I was ..
