There's a place between two stands of trees where the grass grows uphill
and the old revolutionary road breaks off into shadows
near a meeting-house abandoned by the persecuted
who disappeared into those shadows.
I've walked there picking mushrooms at the edge of dread, but don't be fooled
this isn't a Russian poem, this is not somewhere else but here,
our country moving closer to its own truth and dread,
its own ways of making people disappear.
I won't tell you where the place is, the dark mesh of the woods
meeting the unmarked strip of light—
ghost-ridden crossroads, leafmold paradise:
I know already who wants to buy it, sell it, make it disappear.
And I won't tell you where it is, so why do I tell you
anything? Because you still listen, because in times like these
to have you listen at all, it's necessary
to talk about trees.
Есть место между двумя стендами деревьев, где трава растет в гору
И старая революционная дорога разрывается в тени
возле конференц-домов, заброшенного преследованием
кто исчез в этих тенях.
Я гулял туда, собирая грибы на краю страха, но не обманывают
Это не русское стихотворение, это не где-то еще, но здесь,
Наша страна приближается к своей собственной истине и страхам,
свои собственные способы заставить людей исчезнуть.
Я не скажу тебе, где место, темная сетка леса
Встреча от безмасштабной полосы света
Crossroads Ghost-Ridden, Peastmold Paradise:
Я уже знаю, кто хочет купить его, продавать его, заставить его исчезнуть.
И я не скажу тебе, где это, так почему я говорю вам
что-либо? Потому что вы все еще слушаете, потому что в такие раз как эти
чтобы вы вообще слушали, это необходимо
говорить о деревьях.
