на западном фронте без перемен,
а в петербурге опять дождливое небо,
ветер гонит птиц и воду, а мне в щеки
улыбаются твои нервные
и мои жестокие забывают про одиночество.
жестокие не значит жесткие.
плотные ряды глоток, заглатывающих
на станциях метро чьи-то души,
аид выбрал в хароны вислоухого машиниста,
я еду до пушкинской в начало века,
а ты в конец на достоевскую,
к кому спешишь?
будут еще лица будут еще прохожие
будут еще вчерашние кофейни
с сегодняшними пирожными
будем еще сидеть на ступенях лестницы в небо,
ты в моих объятиях,
я в твоей толстовке
курить сигареты и сколько же можно
города, занимающегося любовью с поэзией,
сколько же можно меня
занимающейся любовью с поэзией.
пусть мне пропишут
эфтаназию, контрацепцию и не-движение...
пусть мне выпишут рецепт
на время,
которое нужно переждать.
а мне обещают...
пять месяцев тепла, полпингвина вечности друг в друге,
мне обещают перепачканные шоколадом руки
и французской музыки, вперемешку с немецким вагнером,
мне обещают не расставаться, инверсированный скандал
из разрывающего душу счастья.
я буду кидаться в тебя воздушными шариками,
а ты в меня ножами.
давай и правда...
никогда не расстанемся:?
вообразим себя цветами, на одной из золотых рам эрмитажа,
пусть люди смотрят, как мы переплетаемся,
вокруг картины какого-то великого художника
спокойствие только спокойствие
мы поймаем друг друга за хвост
нас не разъединят подземные переходы
железные дороги и толпы
самовдохновленных бунтовщиков,
мой голос всегда будет над,
и всегда будет путаться в твои волосы
с ветром и пеплом от костров,
на которых сожгли абеляра, жанну дарк
и второй том мертвых.
спокойствие только спокойствие
мы напишем новую "историю одного города"
города которого нет, города, который выпит,
города, который мальчишка, худоногий питер,
застрявший одним башмаком в болоте,
а второй утопивший в финском...
on the Western Front ,
and in St. Petersburg again, rainy sky,
wind drives the birds and the water, and my cheeks
smile your nerve
and my cruel forget about loneliness .
cruel not to hard .
dense rows sip, swallow
subway stations someone soul
Hades chose Charon eared driver ,
I'm going to Pushkin in turn of the century ,
and you're at the end of Dostoevsky ,
to someone in a hurry?
another person will be more pedestrians
will be even yesterday's coffee
with today's cakes
will still sit on the stairs in the sky,
you're in my arms ,
I'm in your sweatshirt
cigarette smoking and how much you can
city , making love with poetry ,
how much can I
making love with poetry .
let me propishut
euthanasia , contraception and non- movement ...
Let me write out a prescription
on time
you want to wait it out.
but I promise ...
five months of heat polpingvina eternity in each other,
I promise chocolate stained hands
and French music , interspersed with German Wagner
I promise not to leave, Inverted scandal
of tearing the soul of happiness.
I'll throw you in balloons
while you're in my knives.
let's really ...
never part :?
Imagine yourself flowers on one of the gold frames Hermitage
let people see how we weave
around a picture of a great artist
just calm tranquility
we'll catch each other's tail
We did not disconnect the subways
Railways and the crowd
samovdohnovlennyh rebels
my voice will always be on ,
and always will be confused in your hair
with the wind and ash from fires ,
which burned Abelard , Jeanne Dark
the second volume of the dead.
just calm tranquility
we will write a new & quot; history of one of the city & quot;
the city is not the city, which is drunk ,
the city, which the boy , Khudonogov peter,
one shoe stuck in the swamp ,
and the second to drown in the Finnish ...
