1.Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, сырой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый.
У меня лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг приказ: 'Выступать вперед!'
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2. С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и замен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы со славой хотели жить.
Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские хаты пели
О рязанских глухих садах.
3. Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб она тебя не ждала.
1.We lay down by a broken spruce,
We are waiting for it to begin to lighten.
Two are warmer under the greatcoat
On a damp, damp ground.
- You know, Julia, I’m against sadness,
But today it does not count.
At home in the apple outback
Mom, my mother lives.
You have friends, love.
I have only one.
It smells like hodgepodge and smoke
Beyond the threshold spring is seething.
It seems old: every bush
Restless daughter is waiting
You know, Julia, I’m against sadness,
But today it does not count.
We barely warmed ourselves,
Suddenly the order: 'To step forward!'
Next near in a crude overcoat
The light-haired soldier is coming.
2. Every day it became worse.
They walked without rallies and replacements.
Surrounded by Orsha
Our battered battalion.
Zinka led us to the attack.
We made our way through black rye
By funnels and gully,
Through mortal lines.
We did not expect posthumous glory
We wanted to live with glory.
Why in blood bandages
Light-haired soldier lies
Her body with her overcoat
I covered, clenching my teeth.
Belarusian huts sang
About Ryazan back gardens.
3. You know, Zinka, I'm against sadness,
But today it does not count.
At home in the apple outback
Mom, your mother lives.
I have friends, love
You had her alone.
It smells like hodgepodge and smoke
Beyond the threshold spring is seething.
And an old woman in a colorful dress
At the icon lit a candle
I don’t know how to write to her,
So that she does not wait for you.
