Вот вилка падает, мол, женщина придет.
Я улыбаюсь от того, что не поверил.
В природе должен наступить переворот,
чтоб эта женщина коснулась этой двери,
рукой дрожащей дотянулась до звонка
и не нажала, а ударила два раза,
сразила взглядом, будто холодом клинка,
а следом бросила бессмысленную фразу.
Потом с намереньем пройти меня насквозь
проникла в комнату и, примостившись в кресле,
заговорила так, как будто ей пришлось
вчера родиться или только что воскреснуть.
И, оглядев мое жилище с высоты,
увы, никак не меньше птичьего полета,
ей до меня так захотелось снизойти
богиней, сосланной с Олимпа на болото.
Но вдруг заплакала и сделалась смешной,
такой беспомощной, влюбленной и любимой.
Жизнь - как прыжок из поднебесья затяжной:
или в объятия друг другу или мимо.
И мы в прыжке уже не чувствовали тел,
а прижимались все тесней к душе душою,
но я боялся, потому что не хотел
впервые в жизни ощутить ее чужою.
И шел на кухню, размышляя о своем,
и на двоих готовил крепкий черный кофе,
потом курил в окно и сквозь дверной проем
едва косился на ее античный профиль...
Но вилка падает, а не наоборот -
я нагибаюсь к ней и сам себя ругаю,
и улыбаюсь: разве женщина придет?
А если даже и придет - увы, другая.
Here the fork falls, they say, a woman will come.
I smile because I didn't believe it.
There must be a revolution in nature,
for this woman to touch this door
with a trembling hand reached out to the bell
and did not press, but struck twice,
struck with a glance, as if the cold of a blade,
and then threw a meaningless phrase.
Then with the intention to walk right through me
entered the room and, perching in a chair,
spoke as if she had to
born yesterday or just risen.
And, looking at my dwelling from a height,
alas, no less than a bird's eye view,
she so wanted to condescend to me
goddess, exiled from Olympus to the swamp.
But suddenly she cried and became funny,
so helpless, in love and beloved.
Life is like a long leap from the skies:
or into each other's arms or past.
And we no longer felt the bodies in the jump,
and pressed closer and closer to the soul with the soul,
but I was afraid because I didn't want to
for the first time in my life to feel it as a stranger.
And he walked into the kitchen, thinking about his own,
and made strong black coffee for two,
then smoked through the window and through the doorway
barely looked sideways at her antique profile ...
But the fork falls, not the other way around -
I bend over to her and scold myself,
and I smile: will a woman come?
And even if it does come - alas, another.
