Текст песни Юрий Шевчук - Питер, прогулка

Питер,
На мне привычные к ходьбе ноги
И старый свитер.
Питер,
Моё тело вырвалось из берлоги,
Сползло с дивана
Послушать, как решётка Летнего сада
Звенит на ветру.
Питер,
Даже цари здесь когда-то вставали рано
Бродить во главе парада.
Питер,
Мне надоело бестолковье телеэкрана –
Ленинград, мать его, точка ру.
Питер,
Здесь уже с утра наступает вечер.
Карамельные купола Спаса,
Расцветки моего матраса
Отражают
Милые сердцу, уютные представления о рае,
Но мне умирать нечем.
Не мы. Не мы, Питер нас выбирает.
Остальные живут в другом граде,
Бродят
В многоэтажном, тысячеглазом стаде
С застрявшими в почках обломками Петрова камня.
Я когда-то там был и помню,
Как балансируют между парфюмом и вонью,
Но не верю уже весам я.
Питер,
Марсово поле,
Ленэнерго, белые сны без соли.
Питер,
Блокадник-кондитер,
Сыплющий чёрствые дольки счастья
В голодные рты.
У Вечного огня – тени
Греют замёрзшие руки.
Всклокоченные и непокорные бомжи,
Отражая звуки,
Становятся на колени
И вспарывают животы.
Банзай, Питер!
На постаменте Юпитер.
Суворов – слеза ребёнка,
Приваренная к мечу.
Детские игры стали
Совокуплением крови и стали.
Верным слугам Империи
Даже Родина по плечу!
«Музыка весьма пользительна,
Особливо барабан,
Весьма помогает ходить строем».
На марше и под конвоем
Приподнимает дух
Этот подъёмный кран.
Питер,
Вязь монархических литер
Ещё продолжает быть.
Sine me de me, без меня, обо мне, битте,
Стоит ли говорить?
Питер,
Старый, больной репетитор
Утюжит дурные и буйные, недоразвитые мозги,
Что через несколько лет прекращают мочиться в подъездах,
И выступают на писательских съездах
Посланцы степей и туманов,
Азиаты суровой зги.
Питер,
Нева с пепельными лоскутьями льда,
Который ворохом старых писем
Стынет в тёмных взглядах прохожих.
Близость суровой смерти и ледяная вода
Делают нас моложе.
Я на Троицком мосту –
Всегда расту.
Питер,
Собаки, вороны, храмы,
Проходники от БГ до Ламы,
На рекламном щите с кокетством,
Какая-то юная дева,
С бананами и утюгами.
Буржуазная королева
Констатирует наше с тобой физическое уродство.
Питер,
А где-то цветут заморские страны,
Обдолбанные афроамериканцы
В объятьях нирваны
На Hollywood avenue
Требуют только одно – увеличенное меню.
А там мы всегда засранцы,
А там мы всегда иностранцы.
Мы печальное этих стран отражение,
Мы – гамлетовская тень, вытекающая из раны,
Мы – поражение любой европейской идеи,
Выползаешь на Бродвей, и мысль в башке: «Иде я?!»
Мы слыхали про политкорректность,
Но то, что дозволено Юпитеру,
Не разрешено быку.
Олухи уплотнительных застроек
В бетонном соку
С упоением вытирают ноги
О ржавый фасад города –
Расстреллиевское ку-ка-ре-ку.
Питер,
Конец природы,
Всплески крутой свободы,
Выкидыши и роды,
Горькие в чаду машин.
Век на плечах.
Соцреализм – чугунный, пустой кувшин.
Соцреализм – пепел в надгробных речах,
Картины, типа «Большая уха на Селигере»,
Пьесы, типа «Сталевары» –
Пылятся на площадях эти антикварные пионеры
Революционного перегара.
Питер,
Непересыхающий мой литр.
Выпивать здесь всегда красиво:
Романтизм, ар-деко, барокко,
Прёт классическая перспектива
Альтернативой подпольного рока.
Пили Герцен и Достоевский,
Исторический овердрайв,
Как Распутин блевал на Невский,
Голося: «Rock’n Roll is life!»
Питер,
Продолжает случайность твоего существованья.
Питер – экзистенциальная и метафизическая свобода.
А если проще – никому ты здесь, на хрен, не нужен.
Не вписывается твоя гармонь
В его симфоническую партитуру.
Этот конь,
В пространстве, изнасилованном архитектурой,
Поедает тебя на ужин.
И поэтому здесь уже не существует народа
В понимании объёма нации.
Здесь каждый, если хотите, инопланетного рода.
Пассионарят лишь скинхеды-наци, и
На каждое их «бля»
Одиночество твоего

Peter,
My feet are used to walking
And an old sweater.
Peter,
My body burst from the den
Slipped off the couch
Listen to the grille of the Summer Garden
Ringing in the wind.
Peter,
Even kings here once stood up early
Wander around at the head of the parade.
Peter,
I'm tired of the stupid TV screen -
Leningrad, his mother, point ru.
Peter,
Here in the morning evening comes.
Caramel domes of the Savior,
The colors of my mattress
Reflect
Lovely heart, cozy ideas about paradise,
But I have nothing to die.
Not we. Not us, Peter chooses us.
The rest live in a different city
Roam
In a multi-story, thousand-eyed herd
With fragments of Petrov stone stuck in the kidneys.
I used to be there and remember
How to balance between perfume and stink,
But I don’t believe the scales already.
Peter,
Champ de Mars,
Lenenergo, white dreams without salt.
Peter,
Confectionery blocker,
Pouring stale slices of happiness
In hungry mouths.
Eternal flame has shadows
Frozen hands warm.
Disheveled and rebellious homeless,
Reflecting the sounds
Kneel down
And the bellies rip open.
Banzai, Peter!
On the pedestal Jupiter.
Suvorov - a child’s tear,
Welded to the sword.
Children's games have become
The combination of blood and steel.
Faithful servants of the Empire
Even the homeland on the shoulder!
“The music is very useful,
Especially drum
It helps to walk in order. ”
On the march and under guard
Uplifting
This crane.
Peter,
Elm monarchical letters
Still continues to be.
Sine me de me, without me, about me, bitte,
Is it worth it to talk?
Peter,
Old, sick tutor
Ironing bad and violent, underdeveloped brains,
That after a few years they stop urinating in the porches,
And speak at writers' congresses
Messengers of the steppes and mists,
Asians harsh zgi.
Peter,
Neva with ash patches of ice
Which is a heap of old letters
It gets cold in the dark eyes of passers-by.
The proximity of harsh death and icy water
Make us younger.
I'm on Trinity Bridge -
I always grow.
Peter,
Dogs, crows, temples,
Drivers from BG to Lama,
On a flirty billboard,
Some young virgin
With bananas and irons.
Bourgeois queen
He notes our physical ugliness with you.
Peter,
And somewhere overseas countries are blooming,
Fucked African American
In the arms of nirvana
On hollywood avenue
Only one thing is required - an enlarged menu.
And there we are always assholes,
And there we are always foreigners.
We are the sad reflection of these countries,
We are a Hamletian shadow flowing from a wound
We are the defeat of any European idea,
You crawl out onto Broadway, and the thought in your head is: “I am an idea ?!”
We heard about political correctness,
But what is permitted to Jupiter
Not allowed to the bull.
Seals of sealing buildings
In concrete juice
Wipe feet with rapture
O rusty facade of the city -
Razstrellievskoe ku-ka-re-ku.
Peter,
The end of nature
Bursts of cool freedom
Miscarriages and childbirth
Bitter in the midst of cars.
Eyelids on the shoulders.
Socialist realism is a cast-iron, empty jug.
Socialist realism - ashes in grave speeches,
Paintings such as "Big Ear on Seliger",
Plays such as "Steelworkers" -
These antique pioneers gather dust in the squares
Revolutionary fume.
Peter,
My never-ending liter.
Drinking here is always beautiful:
Romanticism, Art Deco, Baroque,
Rushing classic perspective
An alternative to underground rock.
Drank Herzen and Dostoevsky,
Historic overdrive,
How Rasputin puke on Nevsky,
Voices: “Rock’n Roll is life!”
Peter,
The randomness of your existence continues.
Peter is existential and metaphysical freedom.
But if it’s simpler, nobody needs you here to hell.
Your accordion does not fit
In his symphonic score.
This horse
In a space raped by architecture
Eats you for dinner.
And so the people no longer exist here
In understanding the size of the nation.
Here everyone, if you want, is an alien kind.
Passionary only Nazi skinheads, and
For each of their "fucking"
Your loneliness