Текст песни Alan Rickman - The Return of the native диск2 файл3

"How did she know your Christian name?" said Mrs. Yeobright doubtingly.

"I had met her as a lad before I went away in this trade. She asked then if she might ride, and then down she fell in a faint. I picked her up and put her in, and there she has been ever since. She has cried a good deal, but she has hardly spoke; all she has told me being that she was to have been married this morning. I tried to get her to eat something, but she couldn't; and at last she fell asleep."

"Let me see her at once," said Mrs. Yeobright, hastening towards the van.

The reddleman followed with the lantern, and, stepping up first, assisted Mrs. Yeobright to mount beside him. On the door being opened she perceived at the end of the van an extemporized couch, around which was hung apparently all the drapery that the reddleman possessed, to keep the occupant of the little couch from contact with the red materials of his trade. A young girl lay thereon, covered with a cloak. She was asleep, and the light of the lantern fell upon her features.

A fair, sweet, and honest country face was revealed, reposing in a nest of wavy chestnut hair. It was between pretty and beautiful. Though her eyes were closed, one could easily imagine the light necessarily shining in them as the culmination of the luminous workmanship around. The groundwork of the face was hopefulness; but over it now I ay like a foreign substance a film of anxiety and grief. The grief had been there so shortly as to have abstracted nothing of the bloom, and had as yet but given a dignity to what it might eventually undermine. The scarlet of her lips had not had time to abate, and just now it appeared still more intense by the absence of the neighbouring and more transient colour of her cheek. The lips frequently parted, with a murmur of words. She seemed to belong rightly to a madrigal—to require viewing through rhyme and harmony.

One thing at least was obvious: she was not made to be looked at thus. The reddleman had appeared conscious of as much, and, while Mrs. Yeobright looked in upon her, he cast his eyes aside with a delicacy which well became him. The sleeper apparently thought so too, for the next moment she opened her own.

The lips then parted with something of anticipation, something more of doubt; and her several thoughts and fractions of thoughts, as signalled by the changes on her face, were exhibited by the light to the utmost nicety.

"Как она узнала ваше христианское имя?" - с сомнением сказала миссис Йобрайт.

«Я познакомился с ней еще мальчишкой до того, как ушел из этой профессии. Затем она спросила, может ли она скакать, а потом упала в обморок. Я поднял ее и посадил, и с тех пор она остается там. Она много плакала, но почти не говорила; все, что она сказала мне, это то, что сегодня утром она должна была выйти замуж. Я пытался заставить ее съесть что-нибудь, но она не смогла; и наконец она заснула . "

«Позвольте мне увидеть ее сейчас же», - сказала миссис Йобрайт, спеша к фургону.

Рыжик с фонарем последовал за ним и, поднявшись первой, помог миссис Йобрайт сесть рядом с ним. При открывшейся двери она увидела в конце фургона импровизированный диван, вокруг которого, по всей видимости, висела вся драпировка, которой обладал краснодеревщик, чтобы сидящий на маленькой кушетке не соприкасался с красными предметами его ремесла. На ней лежала молодая девушка, прикрытая плащом. Она спала, и свет фонаря упал на ее лицо.

Открылось светлое, милое и честное деревенское лицо, спрятавшееся в пучке волнистых каштановых волос. Это было между красивым и красивым. Хотя ее глаза были закрыты, можно было легко представить, что свет обязательно сияет в них, как кульминацию светового мастерства вокруг. Основой лица была надежда; но теперь я, как чужеродная субстанция, превратился в фильм тревоги и горя. Горе было так скоро, что ничего не отвлекало от цветения, и пока что придало достоинство тому, что оно могло в конечном итоге подорвать. Алый цвет губ не успел утихнуть, и сейчас он казался еще более ярким из-за отсутствия соседнего, более преходящего цвета щеки. Губы часто приоткрывались, с шепотом слов. Казалось, она по праву принадлежала к мадригалу - требовала рассмотрения через рифму и гармонию.

По крайней мере одно было очевидно: она не предназначена для такого взгляда. Реддлмен, казалось, осознавал это, и, пока миссис Йобрайт смотрела на нее, он отвел глаза с деликатностью, которая ему очень подошла. Спящая, видимо, тоже так думала, потому что в следующий момент открыла свою.

Затем губы приоткрылись от чего-то предвкушения, чего-то большего сомнения; и несколько ее мыслей и фрагментов мыслей, о которых свидетельствовали изменения на ее лице, были проявлены светом с предельной точностью.