Текст песни Allen Ginsberg - Howl. For Carl Solomon. Part 1.

I saw the best minds of my generation destroyed by madness, starving hysterical naked,

dragging themselves through the negro streets at dawn looking for an angry fix,

angelheaded hipsters burning for the ancient heavenly connection to the starry dynamo in the machinery of night,

who poverty and tatters and hollow-eyed and high sat up smoking in the supernatural darkness of cold-water flats floating across the tops of cities contemplating jazz,

who bared their brains to Heaven under the El and saw Mohammedan angels staggering on tenement roofs illuminated,

who passed through universities with radiant eyes hallucinating Arkansas and Blake-light tragedy among the scholars of war,

who were expelled from the academies for crazy & publishing obscene odes on the windows of the skull,

who cowered in unshaven rooms in underwear, burning their money in wastebaskets and listening to the Terror through the wall,

who got busted in their pubic beards returning through Laredo with a belt of marijuana for New York,

who ate fire in paint hotels or drank turpentine in Paradise Alley, death, or purgatoried their torsos night after night

with dreams, with drugs, with waking nightmares, alcohol and cock and endless balls,

incomparable blind streets of shuddering cloud and lightning in the mind leaping towards poles of Canada & Paterson, illuminating all the motionless world of Time between,

Peyote solidities of halls, backyard green tree cemetery dawns, wine drunkenness over the rooftops, storefront boroughs of teahead joyride neon blinking traffic light, sun and moon and tree vibrations in the roaring winter dusks of Brooklyn, ashcan rantings and kind king light of mind,

who chained themselves to subways for the endless ride from Battery to holy Bronx on benzedrine until the noise of wheels and children brought them down shuddering mouth-wracked and battered bleak of brain all drained of brilliance in the drear light of Zoo,

who sank all night in submarine light of Bickford's floated out and sat through the stale beer afternoon in desolate Fugazzi's, listening to the crack of doom on the hydrogen jukebox,

who talked continuously seventy hours from park to pad to bar to Bellevue to museum to the Brooklyn Bridge,

a lost batallion of platonic conversationalists jumping down the stoops off fire escapes off windowsills off Empire State out of the moon

yacketayakking screaming vomiting whispering facts and memories and anecdotes and eyeball kicks and shocks of hospitals and jails and wars,

whole intellects disgorged in total recall for seven days and nights with brilliant eyes, meat for the Synagogue cast on the pavement,

who vanished into nowhere Zen New Jersey leaving a trail of ambiguous picture postcards of Atlantic City Hall,

suffering Eastern sweats and Tangerian bone-grindings and migraines of China under junk-withdrawal in Newark's bleak furnished room,

who wandered around and around at midnight in the railway yard wondering where to go, and went, leaving no broken hearts,

who lit cigarettes in boxcars boxcars boxcars racketing through snow toward lonesome farms in grandfather night,

who studied Plotinus Poe St John of the Cross telepathy and bop kabbalah because the universe instinctively vibrated at their feet in Kansas,

who loned it through the streets of Idaho seeking visionary indian angels who were visionary indian angels,

who thought they were only mad when Baltimore gleamed in supernatural ecstasy,

who jumped in limousines with the Chinaman of Oklahoma on the impulse of winter midnight streetlight smalltown rain,

who lounged hungry and lonesome through Houston seeking jazz or sex or soup, and followed the brilliant Spaniard to converse about America and Eternity, a hopeless task, and so took ship to Africa,

who disappeared into the volcanoes of Mexico leaving nothing behind but the shadow ..

Я видел лучшие умы моего поколения, уничтоженные безумием, истерически голодающие голыми,

 волоча себя по негритянским улицам на рассвете в поисках гневного решения,

 хипстеры с ангельскими головами, сжигающие древнюю небесную связь со звездным динамо в машине ночи,

 кто в бедности и клочьях, с полыми глазами и высокими сидел и курил в сверхъестественной темноте холодных вод, плавающих по вершинам городов, созерцавших джаз,

 которые обнажили свои мозги на небесах под Эльом и увидели, как ангелы-мусульмане колеблются на освещаемых многоквартирных крышах,

 который прошел через университеты с лучезарными глазами, галлюцинирующими Арканзас и трагедию Блейк-лайта среди ученых войны,

 которые были изгнаны из академий за сумасшествие и публикацию непристойных од на окнах черепа,

 кто сжимался в небритых комнатах в нижнем белье, сжигая свои деньги в мусорных корзинах и слушая ужас через стену,

 которые попали в лобковые бороды, возвращаясь через Ларедо с поясом марихуаны в Нью-Йорк,

 которые ели огонь в отелях для рисования или пили скипидар в Райской Аллее, умирали или чистили торсы ночью за ночью

 с мечтами, с наркотиками, с бодрствующими кошмарами, алкоголем и петухом и бесконечными яйцами,

 несравненные слепые улочки дрожащих облаков и молний в уме, прыгающие к полюсам Канады и Патерсона, освещая весь неподвижный мир Времени между ними,

 Пейотские залы залов, рассветы на заднем дворе с зеленым деревом, пьянство над крышами домов, районы магазинов чайной головы, неоновый мигающий светофор, вибрации солнца и луны и деревьев в ревущих зимних сумерках Бруклина, разгул ашканов и добрый королевский свет ума,

 кто приковал себя к метро для бесконечной поездки от Батареи до святого Бронкса на бензедрине до тех пор, пока шум колес и детей не привел их в трепетное потрескавшее ото рта и потрескавшееся унылое умы, все ослепленное блеском в тоскливом свете зоопарка,

 который затонул всю ночь в подводном свете Бикфорда всплыл и сидел в течение безвыходного пива днем ​​в пустынных Fugazzi, слушая треск гибели на водородном музыкальном автомате,

 который непрерывно разговаривал семьдесят часов от парка до площадки, до бара в Бельвью, до музея и до Бруклинского моста,

 потерянный батальон платонических собеседников, спрыгивающих со ступеней огня, сбегает с подоконников с Эмпайр Стейт с луны

 рвотный крик, рвота, шепот, факты и воспоминания, анекдоты, пинки глазного яблока, удары больниц, тюрем и войн,

 в течение семи дней и ночей целые интеллектуалы сгорели в полном воспоминании с блестящими глазами, мясо для синагоги, брошенное на тротуар,

 который исчез в никуда, Дзен, Нью-Джерси, оставляя за собой след неоднозначных открыток с картин Атлантик Сити Холла,

 страдающих восточными потами, мандариновыми переломами костей и мигренью в Китае, которые были выброшены из мусора в мрачной меблированной комнате Ньюарка,

 который бродил вокруг и вокруг в полночь по железнодорожному двору, задаваясь вопросом, куда идти, и пошел, не оставив разбитых сердец,

 кто закурил сигареты в вагонах, вагонах вагонов, гуляющих по снегу в сторону одиноких ферм ночью дедушки,

 который изучал телепатию и боб каббалу Плотина Поа Святого Иоанна Креста, потому что вселенная инстинктивно вибрировала у их ног в Канзасе,

 который выгуливал его по улицам Айдахо в поисках призрачных индийских ангелов, которые были призрачными индийскими ангелами,

 которые думали, что они были безумны, только когда Балтимор сиял в сверхъестественном экстазе,

 который прыгнул в лимузинах с китайцем из Оклахомы под влиянием зимнего полуночного уличного дождя в городке,

 который бездельничал от голода и одиночества в Хьюстоне в поисках джаза, секса или супа, и последовал за блестящим испанцем, чтобы поговорить об Америке и Вечности, безнадежной задаче, и отправился в Африку

 который исчез в вулканах Мексики, не оставив ничего, кроме тени ..