Moskau, Winter 1904, Im Konzertsaal des Bolschoi-Theaters, am Swerlowplatz,
und abgelegen von diesen vierlen schon tagelang verschneiten Statuen,
setzten sich die letzten geladenen Gaste in den Saal und legten ihre
Kleider zur Seite. Nur Delegierte, Maler und Feuilletonisten in ihrer
kulturellen Eigenart schmollten noch in ihren Lehnstuhlen nebenan (im
Erker) und vergaben sich hinter den Fachern ihres Kartenspiels. Auben,
rundumher im Schneeaquarell, spazierte und plauderte das geistliche Moskau.
Gemultich geduckte Burgerhauser warfen blumerante Schattenbauten auf die
Nordseite des Konzertsaals, was die Sperrschrift des Papieranschlages an
der Pforte verdeckte und Kerzenlichter bis zum Dochtnacken erstickte. In
den Wohnbauten sah man Madchen in karierten Puffarmelkeidern, sie saben auf
farierten Samtpolstersesseln und umsaumten die glanzlosen Fenster ihrer
Baracken. Stets angeborene Wege und Hauser, Aus und Einblicke, die
Zacharias mit scharfen Blicken stach. Seine schon nabkalte Trommel hatte er
mit einem Fell zugedeckt und im Nacheinander dieses Nachmittags aus der
Pflicht in den Alltag getragne. Angelehnt an den Flugelrand der
Rundbogenfenster (zum Festsaal) starrte er in den prominenten
Find More lyrics at www.sweetslyrics.com
Menschenrummel im Odeum, der sich um ein Pianoforte versammelte, um
verschiedenen Virtuosen mit passivem Applaus zu schmeilchen. Zwischen den
riesigen Proszeniumturen lehnten Soldaten, die das Ausmab der Lichtstrecke
kontrollierten und nach Dochttoten und Parade nur mehr Glanz am weinroten
Teppichboden duldeten. Als der erste Virtuose in die Tasten des prunkvollen
Flugels schmetterte, lehnten sich alle grob und kleingewachsenen Menschen
auf und bedeckten ihr Herz, patriotisch und stolz auf Rachmaninows
Tondichtung, mit dem rechten Handrucken. Unbeirrt und stolzgemacht vom
Chauvinismus der Menschen im Saal legt Zacharias seine Trommel frei und
beginnt loszumaschieren, erst links, dann rechts, entschlossen in seine
Trommel zu schlagen. Er durchstobt die riesigen Holzturen und zieht
trommelnd in den Konzertsaal ein. Vor dem Pianisten angehalten - die
geladenen Gaste geizten nicht mit Hochmut und stachen ihn indes mit feurig
roten Blicken - lost er die Trommel aus der wundgeschundenen Lederschleife
und legt sie vor das Klavier. Es war sien letzter Trommelschlag. (Damals
war Zacharias 9 Jahre alt.)
Москва, зима 1904 года, в концертном зале Большого театра, на Swerlowplatz,
и кроме этих четырех статуй, покрытых снегом в течение нескольких дней,
Последние приглашенные гости сели в зале и положили свои
Платья в сторону. Только делегаты, художники и обозреватели в своих
культурные идиосинкразии, надувшиеся в соседних креслах (им
Эркеры) и сдались за испытуемых своей карточной игры. Обен,
кругом в снежной акварели гуляла и болтала духовная Москва.
Бургерхаузер, присев в кучке, бросил на них цветочные теневые структуры.
Северная сторона концертного зала, как указано шрифтом на бумажном уведомлении
ворота были прикрыты, и свет свечей достиг горлышка фитиля. В
В жилых домах видели девушек в клетчатых платьях из пышного молока, они тонули.
кресла с обивкой из цветного бархата и ее тусклые окна
Казармы. Всегда врожденные обычаи и дома, взгляды и идеи, которые
Захария пронзил его острым взглядом. У него был уже холодный барабан
покрытые мехом и один за другим сегодня днем из
Долг в повседневной жизни. По краю крыла
Арочные окна (в бальный зал) он смотрел на видные
Найти больше текстов на сайте www.sweetslyrics.com
Шум и суета в Одеуме, собравшемся вокруг фортепиано.
приставать к различным виртуозам пассивными аплодисментами. Между
Солдаты прислонились к гигантским дверям авансцены размером с световой путь.
Контролируемый и после того, как фитиль мертв, и парад только больше сияет на винно-красном
Ковровое покрытие терпимо. Как первый виртуоз в тональности показной
Флюгель ревел, все высокие и низкие люди наклонились
и прикрыли свои сердца патриотичными и гордыми Рахманиновыми
Звуковое стихотворение, с правой стороны пожать. Неустрашимый и гордый
Шовинизм людей в зале, Захария обнажает свой барабан и
начинает смешивать сначала налево, потом направо, решительно
Бьющийся барабан. Он грабит огромные деревянные двери и тянет
барабаны в концертный зал. Остановился перед пианистом -
приглашенные гости не скупились на высокомерие и ужалили его пламенными словами
красные глаза - он вытаскивает барабан из больного кожаного лука
и кладет его перед пианино. Это была ее последняя барабанная дробь. (Тогда
Захарии было 9 лет.)
