¿Y ahora qué, nube blanca de aquel día, qué?
¿Y ahora qué, emigrante golondrina de diciembre?
¿Y ahora qué, si no dejaste ni una clave ni un consejo,
si la ventana quedó abierta y entra un frío
que se hace dueño del verso y lo congela?
¿Y ahora qué, pedazo enorme de cielo, qué?
¿Y ahora qué, sortija sepultada en el oleaje?
¿Y ahora qué, sombra de este árbol,
milenario y gigantesco?
¿Qué hacer con tanta ternura que se aferra,
que no se muere, que insiste, que se queda?
¿Qué hacer si el mar persiste y rompe con más fuerza?
¿Qué hacer si el sol me quema este último verano?
¿Qué hacer si el viento te rehace aquí, en la arena?
¿Qué hacer si vuelvo a descubrirte de regreso?
¿Qué hacer con tantos girasoles en las manos?
¿Qué hacer con estos tramos de paisajes que resisten?
¿Qué hacer con estos cientos de retoños en la almohada?
¿Qué hacer si vuelvo a descubrirte de regreso?
¿Y ahora qué?, nube blanca de aquel día. ¿Qué?
¿Y ahora qué, qué voy a hacer, qué puedo hacer conmigo?
А теперь что, белое облако того дня, что?
А теперь что, декабрь ластолитного эмигранта?
И теперь что, если вы не оставили ключ или совет,
Если окно было открыто и холодно
Что принадлежит стиху и заморозить его?
А теперь что, огромный кусок небес, что?
И теперь что, кольцо похоронено в волне?
И теперь что, тень этого дерева,
Тысячелетнее и гигантское?
Что делать с таким большим нежностью, что цепляется,
Это не умирает, что настаивает, что остается?
Что делать, если море сохранится и сильнее ломается?
Что делать, если солнце сжигает мне это прошлым летом?
Что делать, если ветер достигает вас здесь, в песке?
Что делать, если я узнаю вас снова?
Что делать с таким количеством подсолнухов в моих руках?
Что делать с этими разделами пейзажей, которые сопротивляются?
Что делать с этими сотнями побегов на подушке?
Что делать, если я узнаю вас снова?
И теперь что?, Белое облако в тот день. Чем?
И теперь что, что я сделаю, что я могу сделать со мной?
