Это другой мир, тебе же в нем не место.
Здесь контуры теней на стенах слишком резкие.
Платиновый пепел летит из чьих-то глаз.
А загнивающее солнце закончило показ.
Здесь твари рыщут парами, в поисках страха.
Тут только один выбор: эшафот или плаха.
А ты не плач, милаха, не я тебе палач.
Паук плетет тебе саван, словно хороший ткач.
В отражении увидишь только злые росчерки.
Посмотри на ступни, на каждой ноге бирки.
Они заочно проданы Люциферу в рабство.
А первыми словами было лишь похабство.
Здесь больше нет богов. Нет ничего святого.
Не осталось даже в храмах распятия Христова.
Молитвы канули в лета, а ядом смазаны страницы.
Библии, на ней узор черного солнца.
Оно темно, как крылья смерти перед страшной бурей.
Забрав надежды все и показав оскал акулий.
Твоя душа взлетела в поисках рассвета.
Но добрая Аврора Фобосом была отпета.
И весь олимп на нас направил свои взгляды.
Все пантеоны обозлились, мы - века, как прокляты.
Сам Хорс к нам повернул спину цвета заката.
И то, что раньше было кущей, теперь стало адом.
This is another world, you are not a place in it.
Here, the contours of the shadows on the walls are too sharp.
Platinine ash flies from whose eyes.
And the winding sun finished the show.
Here the creatures are chipped by couples, in search of fear.
There is only one choice: scaffold or fell.
And you are not crying, Milah, I'm not the executioner.
Spider rings to you Saban, as if good weaver.
In the reflection you will see only evil strokes.
Look at the feet, on each leg tag.
They are in absentia sold in a lucifer in slavery.
And the first words were only a grain.
There are no more gods here. There is nothing saint.
Not even left in the temples of the crucifixion of Christ.
Prayers were rushed in the summer, and poison lubricate pages.
Bible, on her the pattern of the Black Sun.
It is dark as death wings in front of a terrible storm.
After taking the hope, everything and showing the shard shark.
Your soul flew in search of dawn.
But good Aurora phobos was otnet.
And the whole Olympus sent their views on us.
All pantheons were called, we are the centuries as cursed.
Horse himself turned to us the back of the sunset.
And the fact that I used to be broken, now has become hell.
