Сорваны с окон старые рамы,
Пустые квадраты, а за ними темно.
Мантией черною спрятана драма
Болезненной тяги к паденью на дно.
Руки на плечи смыкаются крепко,
Запястье к запястью ложатся крестом.
Здесь как то безвыходно, глухо и терпко,
Здесь есть вероятность стать черным пятном.
Так что же ты медлишь, скрываешь и прячешь?
Твой страх, если есть он, гони его прочь.
Ведь ты для кого то не малое значишь,
Позволь, этот кто то сумеет помочь!
Иль думаешь ты что ничего не осталось?
Все только как есть и иначе никак?
Моя дорогая, просто ты испугалась.
Но не забывай , что за этим лишь мрак…
Я тоже герой несчасливых историй
Измятых руками тетрадных листов.
Но я выбираю не лужу, а море,
И не возвращаю соженных мостов.
Ну что же смотришь, неужели не ясно?
Мне чужда сомнений пустая тюрьма!
Меня не страшат миражи и опасность
Покуда сомненья и страхи - это лишь тьма
Сорваны с окон старые рамы,
Пустые квадраты, а за ними темно.
Мантией черною спрятана драма
Болезненной тяги к паденью на дно.
Руки на плечи смыкаются крепко,
Запястье к запястью ложатся крестом.
Здесь как то безвыходно, глухо и терпко,
Здесь есть вероятность стать черным пятном.
Так что же ты медлишь, скрываешь и прячешь?
Твой страх, если есть он, гони его прочь.
Ведь ты для кого то не малое значишь,
Позволь, этот кто то сумеет помочь!
Иль думаешь ты что ничего не осталось?
Все только как есть и иначе никак?
Моя дорогая, просто ты испугалась.
Но не забывай , что за этим лишь мрак…
Я тоже герой несчасливых историй
Измятых руками тетрадных листов.
Но я выбираю не лужу, а море,
И не возвращаю соженных мостов.
Ну что же смотришь, неужели не ясно?
Мне чужда сомнений пустая тюрьма!
Меня не страшат миражи и опасность
Покуда сомненья и страхи - это лишь тьма
