В томленье одиноком, в тени, не на виду,
Под неусыпным оком цвела она в саду.
Мама́ всегда с друзьями, папа́ от них сбежал,
Зато каштан ветвями от взглядов укрывал.
Высоко ль или низко каштан над головой,
Но роза-гимназистка увидела его.
Нарцисс – цветок воспетый, отец его – магнат,
И многих роз до этой вдыхал он аромат.
Он вовсе был не хамом – изысканных манер:
Мама́ его – гранд-дама, папа́ – миллионер.
Он в детстве был опрыскан – не запах, а дурман.
И роза-гимназистка вступила с ним в роман.
И вот, исчадье ада, нарцисс тот, ловелас
"Иди ко мне из сада", – сказал ей как-то раз.
Когда еще так пелось? И роза в чём была,
Сказала: "Ах!", – зарделась и вещи собрала.
И всеми лепестками вмиг завладел нахал...
Мама́н была с друзьями, каштан уже опал.
Искала роза счастья и не видала как
Сох от любви и страсти почти что зрелый мак.
Но думала едва ли, как душен пошлый цвет…
Все лепестки опали и розы больше нет.
И в чёрном цвете мака был траурный покой.
Каштан ужасно плакал, когда расцвёл весной.
In a languid lonely, in the shade, not in sight,
Under the vigilant eye, she bloomed in the garden.
Mom is always with friends, my dad fled from them,
But the chestnut covered with branches from his eyes.
High or low chestnut overhead,
But the rose-gymnasiumist saw him.
Narcissus is a flower, his father is a magnate,
And he inhaled many roses to this aroma.
He was not a boor at all - exquisite manners:
His mother is Grand Dama, dad is a millionaire.
He was sprayed as a child - not a smell, but a dope.
And the Rose-gymnasium rose entered the novel with him.
And now, fraud of hell, Narcissus is that, womanizer
“Come to me from the garden,” once told her once.
When else was it so sung? And what was the rose,
She said: "Ah!", - she praised and collected things.
And all the petals instantly took over ...
Maman was with friends, the chestnut had already fallen.
I was looking for a rose of happiness and did not see how
Soh from love and passion is almost mature poppy.
But I thought hardly, like a piercing color ...
All petals have fallen and there is no more rose.
And in the black color of poppy there was a mourning peace.
Cashtan cried terribly when he blossomed in the spring.
