Над Новодевичьим, словно отчаявшись,
Колокола, как будто головы, качаются.
Высунув языки, что-то кричат с тоски,
Но ничего у них не получается.
Колокола мои, что вы колышетесь?
Лучше прислушайтесь, и вы тогда услышите:
Жизнью исколото сердце, как колокол,
Бьется в ночи, бьется в ночи.
Бьется-беснуется, бьется-скитается,
На колокольный звон сердец чужих слетается,
Гулкое, гордое, бьется над городом
И объяснить ему что-то пытается...
...За Новодевичьим площадь пуста еще,
Над Новодевичьим, рассветным и светающим,
Вроде стрижат, стрижат,
Листья кружат, кружат,
А по ночам, а по ночам
Над Новодевичьим, словно отчаявшись,
Колокола, как будто головы, качаются.
Высунув языки, что-то кричат с тоски,
Но ничего у них не получается.
Over Novodevichy, as if in despair,
The bells, as if heads, are swinging.
Sticking out their tongues shout something with longing
But they do not succeed.
My bells, what do you wave?
Better listen, and then you will hear:
A heart is pierced with life like a bell
Beats in the night, beats in the night.
Beats, rages, beats, wanders,
To the ringing of alien hearts flies
Echoing, proud, beating over the city
And trying to explain something to him ...
... Behind Novodevichy’s square is still empty,
Over Novodevichy, dawn and luminous,
Like a haircut, a haircut,
Leaves circle, circle
And at night, and at night
Over Novodevichy, as if in despair,
The bells, as if heads, are swinging.
Sticking out their tongues shout something with longing
But they do not succeed.
