Говорю не шутя,
а идя как на плаху:
я - родное дитя
всенародного страха.
Это как? Это что?
Это вползший под крыши
страх подумать не то,
что дозволено свыше.
И боялись мальцы
шмыгать носом без спроса,
и боялись отцы
рокового доноса,
и белела жена
в ожидании краха,
и болела страна
генетическим страхом.
Этот горестный страх
наших буден бравурных
догорает. Но прах
в наших душах, как в урнах.
Не забыт, не прощен,
серокожий, постылый,
он горячий еще,
он не скоро остынет.
С его жаром борюсь -
жаром этого праха,
но, похоже, боюсь
жить и думать без страха.
Сколько слез ни сотри,
враг ли около, друг ли -
все пекут изнутри
страха этого угли.
Как от черных вестей,
я чернею от риска,
что коснутся детей
нашей трусости искры.
Потому и спешу
и, как грифель стираясь,
все тушу и тушу,
все стараюсь, стараюсь...
I say not joking,
And walking like a fellow:
I am a native child
National fear.
What is it like? What's this?
It is riding under the roofs
Fear of thinking not that
What is allowed over.
And they were afraid of Maltsy
Slim nose without demand
And they were afraid of fathers
fatal denunciation
And Belel wife
waiting for collapse,
And I was sick
genetic fear.
This gorotic fear
Our Buden Brixurna
Route. But Prah
In our souls, like in urns.
Not forgotten, not forbidden,
Seropy, Caught,
he is still hot
It will not cool soon.
With his heat I struggle -
the heat of this dust
But, it seems I'm afraid
To live and think without fear.
How much tears nor sobi
Does the enemy about whether
All bake from the inside
fear of this coal.
From both black news
I am a black risk,
What to affect children
Our browse sparks.
Therefore, hurry
And, like a griffel erasing,
all carcass and carcass,
I try everything, I try ...
