над могилами их то румян каравай, то сто грамм в перекошенный рот
то безбожно и лихо гремит первомай, то уныло гудит крестный ход
то засиженный мухами батюшка царь, то изъеденный молью Ильич
то кровавый октябрь, то безмолвный январь... то береза, то красный кирпич
что еще не догнило без ветра и рос, что не стерлось на желтых листах
мне приснилось под утро, как пьяный Христос матерился, слезая с креста
кто-то тщится устроить нехитрый свой быт, кто-то тащит шалаву в кровать
здесь ничто не забыто, никто не забыт - чтоб не так западло умирать
над могилами их то скупая слеза, то сивуха в граненый стакан
то похмельное «против», то трезвое «за»... млечный путь сквозь извечный бурьян
сквозь безлюдную полночь прокуренных звезд тухлым илом, поднятым со дна
ведь под утро забудут, кого и за что, да и вовсе – была ли война
Above the graves of their blush, then a one hundred grams in a distorted mouth
then godlessly and dashingly thunders May Day, then the procession is buzzing dejectedly
Either the prince of the king, then shifted by Molya Ilyich
either bloody October, then silent January ... either birch or red brick
what has not yet grown without wind and grew up that it was not erased on the yellow sheets
I dreamed in the morning, as a drunken Christ cursed, getting off the cross
Someone is sreaming to arrange his simple life, someone drags a slut on the bed
Nothing is forgotten here, no one is forgotten - so as not to die so much
Above the graves, they are either boring a tear or a sivuha into a faceted glass
Either the hangover “against”, then sober “pros” ... Milky path through the eternal weed
Through the deserted midnight of smoked stars with a rotten silt raised from the bottom
After all, in the morning they will forget, who and for what, and even at all - was there a war
