На треснувших окнах истраченный век
вписан косыми крестами,
и медный безумец, сползающий в землю,
молча прощается с нами.
Гирями страхов уходит под лед
память жестоких зим,
звоном печальным прощается город
с умершим прошлым своим.
На обескровленных вьюгой домах
вмерзшие в память слова,
судьбы и стены стираются в пыль
об времени жернова,
но что там за сны возникают во тьме
непризнанных городов,
и музы, блюющие на чердаках,
каких наплодят стихов?
Судьбы и стены, лестницы вниз,
века измены - эры каприз
Кто эти тайны завтра поймет?
Свет на мгновенье, а память на год...
Эй, оборви этот траурный миг
пятый евангелист,
и опусти золотое перо
на времени белый лист,
и три эпохи, три круга пустых
вычеркни легким движеньем -
истраченный век уплывает в залив
вечной реки отраженьем.
Медный архангел города-сна,
из-под копыта рвется весна.
Белые скалы зимней реки -
городу мало вечной тоски...
On cracked windows wasted century
inscribed with slanting crosses
and the brazen madman sliding into the ground
silently says goodbye to us.
Kettlebells of fear go under the ice
memory of cruel winters
the city says goodbye
with his dead past.
On bloodless blizzard houses
words frozen in memory
fates and walls are dusted away
about millstone time
but what dreams are there in the darkness
unrecognized cities
and muses vomiting in the attics
what poems spoil?
Fate and walls, stairs down,
centuries of treason - era of whim
Who will understand these secrets tomorrow?
Light for a moment, and memory for a year ...
Hey, cut off this mourning moment
fifth evangelist
and drop the golden pen
on time a white sheet,
and three eras, three empty circles
cross out with a slight movement -
spent century floats in the bay
eternal river reflection.
The copper archangel of the dream city,
spring is torn from under the hoof.
The white cliffs of the winter river -
the city has little eternal longing ...
