ст. Б. Кенжеев, муз. Вад. Мищук
Где гудок паровозный долог, как смертный стон,
полосой отчужденья мчаться Бог весть откуда -
мне пора успокоиться, руки сложив крестом,
на сосновой полке, в глухом ожиданьи чуда.
Побегут виденья, почудится визг и вой -
то пожар в степи, то любовь, будто ад кромешный.
Посмотри, мой ангел, в какой океан сырой
по реке времен уплывает кораблик грешный,
и пускай над ним, как рожок, запоет строка
и дождем отольется трель с вороным отливом -
и сверкнет прощанье музыкой языка,
диабетом, щебетом, счастьем, взрывом -
словно трещина входит в хрустальный куб.
Рельс приварен к рельсу, железо - к стали.
Шелести, душа, не срываясь с губ,
я устал с дороги. Мы все устали.
Посмотри, мой ангел, в какой океан сырой
По реке времен уплывает кораблик грешный.
Art. B. Kenzheev, muses. In hell. Mishchuk
Where is the steam locomotive bug, like a mortal moan,
a strip of alienation to rush God from where -
It’s time for me to calm down, my hands folded with a cross
On a pine shelf, in a deaf expectation of a miracle.
Viddle will run, a squeal and howl will be considered -
Either fire in the steppe, then love, as if hell is pitch.
Look, my angel, in which ocean is raw
A sinful boat swims along the river,
And let him be a line like a horn.
And the trill with a raven tint will pour out -
And the farewell of the music of the language will sparkle,
diabetes, twittering, happiness, explosion -
Like a crack enters the crystal cube.
The rail is welded to the rail, iron - to steel.
Rusting, soul, without breaking off lips,
I'm tired of the road. We are all tired.
Look, my angel, in which ocean is raw
A sinful boat swims along the river.
