Текст песни Василий Шукшин - Осенью

05:37
А Филипп стал думать про свою жизнь. Вот как у него случилось в молодости с женитьбой. Была в их селе девка Марья Ермилова, красавица. Круглоликая, румяная, приветливая... Загляденье. О такой невесте можно только мечтать на полатях. Филипп очень любил её, и Марья тоже его любила - дело шло к свадьбе. Но связался Филипп с комсомольцами... И опять же: сам комсомольцем не был, но кричал и ниспровергал всё наравне с ними. Нравилось Филиппу, что комсомольцы восстали против стариков сельских, против их засилья. Было такое дело: поднялся весь молодой сознательный народ против церковных браков. Неслыханное творилось... Старики ничего сделать не могут, злятся, хватаются за бичи - хоть бичами, да исправить молокососов, но только хуже толкают их к упорству. Весёлое было время. Филипп, конечно, тут как тут: тоже против венчанья, А Марья - нет, не против: у Марьи мать с отцом крепкие, да и сама она окончательно выпряглась из передовых рядов: хочет венчаться. Филипп очутился в тяжёлом положении. Он уговаривал Марью всячески (он говорить был мастер, за это, наверно, и любила его Марья - искусство, редкое на селе), убеждал, сокрушал темноту деревенскую, читал ей статьи разные, фельетоны, зубоскалил с болью в сердце... Марья ни в какую: венчаться, и всё. Теперь, оглядываясь на свою жизнь, Филипп знал, что тогда он непоправимо сглупил. Расстались они с Марьей, Филипп не изменился потом, никогда не жалел и теперь не жалеет, что посильно, как мог участвовал в переустройстве жизни, а Марью жалел. Всю жизнь сердце кровью плакало и болело. Не было дня, чтобы он не вспомнил Марью. По первости было так тяжко, что хотел руки на себя наложить. И с годами боль не ушла. Уже была семья - по правилам гражданского брака - детишки были... А болело и болело по Марье сердце. Жена его, Фёкла Кузовникова, когда обнаружила у Филиппа эту его постоянную печаль, возненавидела Филиппа. И эта глубокая тихая ненависть тоже стала жить в ней постоянно. Филипп не ненавидел Феклу, нет... Но вот на войне, например, когда говорили: "Вы защищаете ваших матерей, жён...", Филипп вместо Фёклы видел мысленно Марью. И если бы случилось погибнуть, то и погиб бы он с мыслью о Марье. Боль не ушла с годами, но, конечно, не жгла так, как жгла первые женатые годы.
17:06
Непостижимо... Никогда в своей жизни он не подумал: что, если Марья умрет? Ни разу так не подумал. Вот уж к чему не готов был, к её смерти. Когда крытая машина стала съезжать с парома, Филипп ощутил нестерпимую боль в груди. Охватило беспокойство: что-то он должен сделать! Ведь увезут сейчас. Совсем. Ведь нельзя же так: проводил глазами, и всё. Как же быть? И беспокойство всё больше овладевало им, а он не трогался с места, и от этого становилось вовсе не по себе.
"Да проститься же надо было!.. - понял он, когда крытая машина взбиралась уже на взвоз. - Хоть проститься-то!.. Хоть посмотреть-то последний раз. Гроб-то ещё не заколочен, посмотреть-то можно же!" И почудилось Филиппу, что эти люди, которые провезли мимо него Марью, что они не должны так сделать - провезти, и всё. Ведь если чьё это горе, так больше всего - его горе, В гробу-то Марья. Куда же они её?.. И опрокинулось на Филиппа всё не изжитое жизнью, не истреблённое временем, незабытое, дорогое до боли... Вся жизнь долгая стояла перед лицом - самое главное, самое нужное, чем он жив был... Он не замечал, что плачет. Смотрел вслед чудовищной машине, где гроб... Машина поднялась на взвоз и уехала в улицу, скрылась. Вот теперь жизнь пойдёт как-то иначе: он привык, что на земле есть Марья. Трудно бывало, тяжко - он вспоминал Марью и не знал сиротства. Как же теперь-то будет? Господи, пустота какая, боль какая!
21:32
Машина остановилась.
Филипп зашел сзади... Взялся за борт руками и полез по железной этой короткой лесенке, которая внизу кузова.
- Павел... - сказал он просительно и сам не узнал своего голоса: так просительно он не собирался говорить. - Дай я попрощаюсь с ней... Открой, хоть гляну.
Павел вдруг резко встал и шагнул к нему... Филипп успел близко увидеть его лицо... Изменившееся лицо, глаза, в которых давеча стояла грусть, теперь они вдруг сделались злые...
- Иди отсюда! - негромко, жестоко сказал Павел. И толкнул Филиппа в грудь.

05:37
And Philip began to think about his life. This is how he got married in his youth. There was a beautiful girl Marya Ermilova in their village. Chubby, ruddy, friendly ... A sight for sore eyes. You can only dream of such a bride on the bed. Philip loved her very much, and Marya loved him too - it was going to the wedding. But Philip got in touch with the Komsomol members ... And again: he himself was not a Komsomol member, but shouted and overthrew everything on a par with them. Philip liked that the Komsomol members rebelled against the old rural people, against their dominance. There was such a thing: the entire young, conscious people rose up against church marriages. Unheard-of was happening ... The old people can't do anything, they get angry, they grab the whips - even with whips, but fix the suckers, but they only push them to perseverance worse. It was a fun time. Philip, of course, is right there: he is also against the wedding, but Marya - no, not against: Marya's mother and father are strong, and she herself has finally pulled herself out of the front ranks: she wants to get married. Philip found himself in a difficult position. He persuaded Marya in every possible way (he was a master to speak, for this, probably, and Marya loved him - an art rare in the countryside), persuaded, crushed the village darkness, read her various articles, feuilletons, grunted with pain in his heart ... Marya not what: get married, and that's it. Now, looking back at his life, Philip knew that then he had been irreparably stupid. They parted with Marya, Philip did not change later, he never regretted and now does not regret that he participated in the reconstruction of life as much as he could, but he felt sorry for Marya. All my life my heart cried and ached with blood. There was not a day that he did not remember Marya. At first it was so hard that I wanted to lay hands on myself. And over the years the pain has not gone away. There was already a family - according to the rules of civil marriage - there were kids ... And Mary's heart ached and ached. His wife, Fyokla Kuzovnikova, when she discovered this constant grief in Philip, she hated Philip. And this deep, quiet hatred also began to live in her constantly. Philip did not hate Thekla, no ... But in the war, for example, when they said: "You protect your mothers, wives ...", Philip instead of Thekla saw Marya in his mind. And if it happened to die, then he would have died with the thought of Marya. The pain did not go away over the years, but, of course, it did not burn as it burned the first married years.
17:06
Incomprehensible ... Never in his life did he think: what if Marya dies? I never thought so. That's what I was not ready for, for her death. When the covered car began to leave the ferry, Philip felt an unbearable pain in his chest. Anxiety gripped: he had to do something! After all, they will take away now. Absolutely. After all, you can't do it like this: I watched it with my eyes, that's all. How to be? And anxiety seized him more and more, but he did not budge, and this made him feel uncomfortable at all.
"Yes, it was necessary to say goodbye! .. - he realized when the covered car was already climbing up. - At least to say goodbye! .. At least to see it for the last time. The coffin is not boarded up yet, you can see it!" And it seemed to Philip that these people who drove Marya past him, that they shouldn't do that - take her, that's all. After all, if someone's grief is, so most of all is his grief, Mary is in the coffin. Where are they her? .. And everything that has not been outlived by life, has not been exterminated by time, unforgotten, painfully dear ... All long life stood before the face - the most important thing, the most necessary thing, what he was alive ... noticed that he was crying. I looked after the monstrous car, where the coffin was ... The car rose to the lift and drove into the street, disappeared. Now life will go on somehow differently: he is used to the fact that there is Marya on earth. It was difficult, hard - he remembered Marya and did not know orphanhood. How will it be now? Lord, what a void, what a pain!
21:32
The car stopped.
Philip went in behind ... He grabbed the side with his hands and climbed this short iron ladder, which is at the bottom of the body.
- Pavel ... - he said pleadingly and did not recognize his own voice: so pleadingly he was not going to speak. - Let me say goodbye to her ... Open it, at least I'll look.
Pavel suddenly stood up abruptly and took a step towards him ... Philip managed to see his face close up ... The changed face, the eyes in which there had been sadness just now, now they suddenly became angry ...
- Go away! - Pavel said softly, cruelly. And pushed Philip in the chest.