Двадцать тапочек сушились
На заборе общежитья,
Десять девушек гляделись
В голубые зеркала.
Не гудок, не производство,
Не местком, не руководство,
Не техминимум станочный,
А гулянка их звала.
Крышки хлопали над супом,
Лук шипел на сковородке,
Молча жарилась картошка,
Разбухал лавровый лист.
В это чудное мгновенье
Прозвучало откровенье.
В голубой косоворотке
Подошёл и тронул кнопки
Чернобровый гармонист.
Руки девушек-прядильщиц
В доме окна отворили,
Пропадай, супы и соус,
Выкипай до дна, обед!
И по лестнице немедля
Каблучки заговорили,
Крепдешин заулыбался,
Заструился маркизет!
Матерям отдав заботы,
Старикам оставив думы,
Неумолчно, неустанно
Веселилась молодёжь.
К разноцветью майских платьев
Льнули серые костюмы,
Пять блондинов, два брюнета,
А один - не разберёшь!
У раскидистой берёзы,
У фабричного забора,
Где гараж и где в разборе
Две коробки скоростей,
Состоялся многолюдно
Праздник юного задора
И ничем не омрачённых
Человеческих страстей.
После звонкого веселья,
После вздохов под луною,
После смелых, недозволенных
Заходов за черту,
Не плясалось и не пелось, -
Хлеба чёрного хотелось,
С аппетитом шла картошка,
Голубком летела ложка
То к тарелке, то ко рту!
Крепко спали на подушке
Шестимесячные кудри,
Что-то бредил и в смущении
Улыбался алый рот.
И стояли неотступно
Озабоченные будни
У парткома, у фабкома,
У фабричных у ворот.
Виктор Фёдорович Боков 1956
Twenty slippers dried
At the fence of the hostel
Ten girls looked
In the blue mirrors.
Not a beep, not a production,
Not a place, not a guide,
Not at least a machine tool,
A party called them.
Lids popped over the soup
Onion hissed in a pan,
Silently fried potatoes,
The bay leaf swelled.
In this wonderful moment
A revelation sounded.
In a blue blouse
Came up and touched the buttons
Black-browed harmonist.
Spinner girls hands
The windows in the house were opened
Disappear, soups and sauce,
Boil to the bottom, lunch!
And the stairs immediately
Heels spoke
Krepdeshin smiled
The marquise is built in!
By giving mothers cares,
Leaving the old people thoughts,
Relentlessly, tirelessly
Young people had fun.
To the colorfulness of May dresses
Flax gray suits,
Five blondes, two brunettes,
And one - you can’t make out!
Spreading birch
At the factory fence
Where is the garage and where is the parsing
Two gearboxes
It was crowded
Feast of youthful enthusiasm
And unclouded by nothing
Human passions.
After a lot of fun
After sighs under the moon
After the bold, the illicit
Goes over the line,
Not dancing and not singing, -
I wanted black bread
Potato went with appetite,
A spoon was flying
Now to the plate, then to the mouth!
Sleeping soundly on the pillow
Six month curls
Something raved and embarrassed
A red mouth smiled.
And stood relentlessly
Concerned weekdays
At the party committee, at the factory committee,
At the factory gate.
Victor Fedorovich Bokov 1956
