На море-океане, на острове Буяне,
На полой поляне светит месяц ясный на осинов пень.
Около того пня ходит волк зубатый,
У него на зубах весь скот рогатый.
Месяц-месяц, золотые рожки, притупи ножи,
Расплавь пули, измочаль дубины,
Напусти страху на зверя и на человека,
Чтобы они волка серого не брали
И шкуры серой бы с него не драли
* * *
Жил дружок Фома - жалкий выродок,
Сын троих отцов да пяти сирен;
Бледной поросли - светлым образом,
А под куполом - грязным пугалом.
Выйди, милая, под его окно
В клятом саване прокаженного
Прозвени Фоме колокольчиком,
Угости Фому спелым яблочком.
По болоту лица - два болотных огня,
В глазах - благая весть, ряской по коре сыпь.
А Купалова песнь - до осинова пня...
Шел за хутором, ночка темная,
В белой простыни, глаза выколол.
Весь с вопросами, соком клюквенным
Губы выпачкал, волком песню выл.
Сколько Фомку не грей, а душа не легла.
В шкуре волка теплей, чем в тулупе козла.
Ах, купалова песнь, довела-довела...
Псами хаянный, псами порванный,
Смолой политый, в перья вывалян.
Сыпал искрами, разносил собой
В очаге огонь воплем пламенным.
At sea, the ocean, on the island of Buyan,
In the hollow glade shines a clear month on an aspen tree stump.
Some of the stump goes toothed Wolf,
His teeth all the cattle.
Month-month gold horns blunt the knives,
Melt bullets izmochal clubs,
Unleash fear the beast and human,
That they did not take the gray wolf
And to hide the gray did not fight with him
* * *
Lived friend Thomas - a pathetic geek,
The son of three fathers but five sirens;
Pale shoots - light way
And under the dome - dirty scarecrow.
Come, darling, under his window
In klyatyh shroud leper
Thomas bell bell
Treat Thomas ripe apple.
In the swamp persons - two marsh fire
In the eyes - the good news, duckweed on the bark of a rash.
A Kupalova song - to Aspen tree stump ...
It was outside the hamlet, is night dark,
The white sheet, his eyes gouged out.
All the issues, cranberry juice
Lips Soiled, a wolf howled a song.
How Fomka not gray, but the soul does not lay down.
The skin of the wolf warmer than sheepskin goat.
Ah, Kupalova song brought, brought ...
Hayanny dogs, dogs torn,
The resin poured in drag feathers.
He rained down sparks, carried the a
The hearth fire flaming cry.
