Текст песни Вера Полозкова - Глаза у него фисташковые..

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы – почти тигрица, обнимающая детеныша.

Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка подташнивает; в пальцах колкое электричество.

Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку, фотографировать – ну, бессмертить, увековечивать.

Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание; тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.

Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует, наблюдать за ним, «вот я спрячусь – ты не найдешь меня»; она старше его и тоже почти красивая. Только безнадежная.

Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой бликов два их овала. Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала. Перестиховала.

Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш, я уж думала – все, не выношу, несудьба. Зачинаю – а через месяц проснусь и вою – изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, - родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.

Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо, обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще – но томим виноватой нежностью старшеклассника.

Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; «я тебе случайная и чужая». Он проводит ее, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в объятиях, уезжая.

И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет маяться отчего-то.

He's awfully easy laughs , says drunk , teasing ; in it a man without gaining more ; She looks into his eyelashes - almost tigress cub hugging .

He's handsome , funny, his eyes pistachio ; always stops suddenly , always lyrically ; it would be desirable so that even slightly nauseated ; in his fingers biting electricity.

He's a little supernatural ; look at it sapphire , as Wilde to the tale ; grandiloquence of his speech ; it pulls to shoot on film , photograph - well, immortal, to perpetuate .

He tied and vsehny - these teeth clang , those hanging on the neck without stifling a sob . It burns in itself this child , this fucking thirsty full possession , and jealous - unfounded , but desperately . Even more aware of their powerlessness . They go together ; margin ; savagery ; silence , a hot summer afternoon , grumbling gravel.

She would only go with him, listen to him grassiruet , to watch him , "Behold , I will hide - you will not find me "; she is older than him and almost too beautiful . Only hopeless .

It is something he reads a little manernichaya ; sun smears condensed milk highlights two of the oval. She sobs - I'm sorry, something perenervnichala . Perestihovala .

I waited for you , said I knew just how you look, how you laugh like a strand of discards from his forehead ; I to you all that no love - that miscarriage , I really thought - everyone can not stand nesudba . Conceiving - and a month later I wake up and howl - inside gushes like black hot iodine resin yes . And here , look, - was born alive. Squints . Smiling. Know.

He nods ; him sad and exhausting ; rubs his nose into her shoulder , hugging , fins . He does not like it, probably more since January - but tormented guilty tenderness high schooler .

It will soon disappear ; both agreed givens impasse ; " I'm random and stranger ." He holds her , help her carry bag ; she stisnet him in her arms , leaving .

And some conductor or cleaner, seeing as it froze the wife of Lot - stop hmyknet quiet , tired wrinkled - and the evening will suffer somehow .