И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких "останься" или "постой";
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.
То, к чему труднее всего привыкнуть -
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, похоже, дело мое табак.
Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки - но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла -
Сто одно проклятое сверлецо
С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии - как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.
И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.
And scram bottle on the freeway,
Stunned, plastic, simple.
We sat hour, went looking,
No & quot; stay & quot; or & quot; wait & quot ;;
I have the night, fifty-six.
Gave me a lift to the train station, uncle,
You're going completely blank.
What the most difficult to get used to -
I am alone as a suicide bomber or a fisherman.
I odnee those who lie, caught
Cold outside: I wimp.
I odney all drunks and all the dogs.
Can you so hopelessly chuckle,
What seems to be the case of my tobacco.
I would not go away. I would sit, grated
The rim cup or ring
And I looked in the neck, collarbone, throat,
Collar T-shirts - but not in person.
That would be the time to exhale drill -
One hundred and one damn sverletso
With the pencil lead, the language of the dagger
(Groove on the blade - like a needle)
So I ran a happy,
As it will take me to the corner,
Instead of deafness, nausea and darkness.
Scary want her to adore,
Pampered and treasured.
And reminded me that I no longer come.
So I really could not.
