Разве я враг тебе, чтоб молчать со мной, как динамик в пустом аэропорту. Целовать на прощанье так, что упрямый привкус свинца во рту. Под рубашкой деревенеть рукой, за которую я берусь, где-то у плеча. Смотреть мне в глаза, как в дыру от пули, отверстие для ключа.
Мой свет, с каких пор у тебя повадочки палача.
Полоса отчуждения ширится, как гангрена, и лижет ступни, остерегись. В каждом баре, где мы – орет через час сирена и пол похрустывает от гильз. Что ни фраза, то пулеметным речитативом, и что ни пауза, то болото или овраг. Разве враг я тебе, чтобы мне в лицо, да слезоточивым. Я ведь тебе не враг.
Теми губами, что душат сейчас бессчетную сигарету, ты умел еще улыбаться и подпевать. Я же и так спустя полчаса уеду, а ты останешься мять запястья и допивать. Я же и так умею справляться с болью, хоть и приходится пореветь, к своему стыду. С кем ты воюешь, мальчик мой, не с собой ли.
Не с собой ли самим, ныряющим в пустоту.
Am I your enemy to be silent with me like a speaker in an empty airport. Kiss goodbye so that the stubborn taste of lead is in the mouth. Under the shirt, stiffen with my hand, which I grab, somewhere at the shoulder. Look me in the eye like a bullet hole, a keyhole.
My light, since when do you have the habits of an executioner.
The estuary strip spreads like gangrene and licks your feet, beware In every bar where we are, an hour later a siren is screaming and the floor is crunching from shell casings. Every phrase, then a machine-gun recitative, and every pause, then a swamp or a ravine. Am I an enemy to you, to my face, but tear. I'm not your enemy.
With those lips that are now choking countless cigarettes, you still knew how to smile and sing along. I’ll leave after half an hour, and you’ll just wrinkle your wrists and drink. I already know how to cope with pain, although I have to cry, to my shame. Who are you fighting with, my boy, whether with yourself.
Could it be with myself, diving into the void.
