Если все дается таким трудом, - сделай сразу меня одной из седых гусынь, промотай меня и состарь.
Чтобы у меня был надменный рот, и огромный дом, и красивый сын, и безмолвная девочка-секретарь.
Чтобы деньги, и я покинула свой Содом, и живу где лазурь и синь, покупаю на рынке яблоки и янтарь.
Слушай, правда, ни беззаботности детской нет, ни какой-нибудь сверхъестественной красоты - вряд ли будет, о чем жалеть.
Я устала как черт, - а так еще сорок лет, потребителем и разносчиком суеты, ездить, договариваться, болеть;
Тело, отключенное от соблазнов, и темный плед, и с балкона горы, и Ты, - и Ты можешь это устроить ведь?
Да, я помню, что отпуска не разрешены, что Ты испытатель, я полигон, каждому по вере его, не по
Степени износа; ну вот и рвемся, оглушены, через трубы медные, воды темные и огонь; а билет на экспресс, слабо?
Я проснусь на конечной, от неожиданной тишины, и безропотно освобожу вагон,
Когда поезд пойдет в депо.
If everything is given so hard - just do me one of the gray geese, squandered me old.
For I had a haughty mouth, and a huge house, and a beautiful son and silent girl secretary.
For the money, and I left her Sodom, and I live and where the azure blue, buy apples on the market and amber.
Look, the truth or carelessness child no, not some supernatural beauty - is unlikely to be what regret.
I'm tired as hell - and so for another forty years, the consumer and the bustle of a peddler, ride, to negotiate, to hurt;
The body, disconnected from the temptations and dark plaid, and from the balcony of the mountains, and you - and you can arrange it?
Yes, I remember that vacations are not allowed, that you test, I test site, to each according to his faith, not by
The degree of wear; Well, that and keep trying, stunned, through copper pipes, water dark and light; and a ticket to express, weak?
I wake up in the end, from the sudden silence and meekly liberate wagon
When the train goes to the depot.
