Текст песни Виктор Дзансолов - Проклятые пески

Братьям моим. Михаилу и Павлу

Ты кровь их соберешь по капле, мама,
И, зарыдав у Богоматери в ногах,
Расскажешь, как зияла эта яма,
Сынами вырытая в проклятых песках.

Как пулемет на камне ждал угрюмо,
И тот, в бушлате, звонко крикнул: «Что, начнем?»
Как голый мальчик, чтоб уже не думать,
Над ямой стал и горло проколол гвоздем.

Как вырвал пьяный конвоир лопату
Из рук сестры в косынке и сказал: «Ложись»,
Как сын (поёт "брат", хотя песня-обращение к матери...не очень верное изменение) твой старший гладил руки брату,
Как стыла под ногами глинистая слизь.

И плыл рассвет ноябрьский над туманом,
И тополь чуть желтел в невидимом луче,
И старый прапорщик во френче рваном,
С чернильной звездочкой на сломанном плече

Вдруг начал петь — и эти бредовые
Мольбы бросал свинцовой брызжущей струе:
Всех убиенных помяни, Россия,
Егда приидеши во царствие Твое...

1925.

Иван Савин (настоящее имя Иван Иванович Саволаин (Саволайнен). В 1925 году ему было всего 26 лет.
Из единственного прижизненного сборника "Ладонка" (издан в Белграде в 1926)

Цитата из Евангелия от Луки: благоразумный разбойник, распятый по правую руку от Христа просил его: "помяни́ мя, Гóсподи, егдá прiи́деши во цáр­ст­вiи си́"

Воевал в Белой армии, в которой воевали и четыре его брата, двое погибли в бою (им было 15 и 14 лет), двое попали в плен и были расстреляны (им и посвящено стихотворение). В ноябре 1920 года, когда Красная армия заняла Крым, Савин попал в плен к красным и чудом избежал расстрела, испытав издевательства, голод и холод (все это он потом описал в автобиографической повести «Плен»). Пройдя через тюрьмы и отделы ЧК Савину удалось эмигрировать в Финляндию, откуда родом был его отец.
Впечатления от жестокости красных отразились и в этом стихотворении, где Иван как бы воссоздаёт сцену расстрела его братьев с другими пленными.

Бунин уже после смерти Савина так оценил его поэтический дар: «То, что он оставил после себя, навсегда обеспечило ему незабвенную страницу в русской литературе. Во-первых по причине полной своеобразностью стихов и их пафоса. Во-вторых по той красоте и силе, которыми звучит их общий тон. Некоторые же строфы — особенно»

«БРАТУ»
Не бойся, милый. Это я.
Я ничего тебе не сделаю.
Я только обовью тебя,
Как саваном, печалью белою.
Я только выну злую сталь
Из ран запекшихся. Не странно ли:
Еще свежа клинка эмаль.
А ведь с тех пор три года канули.

Поет ковыль. Струится тишь.
Какой ты бледный стал и маленький!
Все о семье своей грустишь
И рвешься к ней из вечной спаленки?
Не надо. В ночь ушла семья.
Ты в дом войдешь, никем не встреченный.
Не бойся милый, это я
Целую лоб твой искалеченный.
(1923 год, то есть 3 года после смерти брата Бориса "три года канули", ему снится брат)

Брату Николаю

Мальчик кудрявый смеется лукаво.
Смуглому мальчику весело.
Что наконец-то на грудь ему слава
Беленький крестик повесила.
Бой отгремел. На груди донесенье
Штабу дивизии. Гордыми лирами
Строки звенят: бронепоезд в сражении
Синими взят кирасирами.
Липы да клевер. Упала с кургана
Капля горячего олова.
Мальчик вздохнул, покачнулся и странно
Тронул ладонями голову.
Словно искал эту пулю шальную.
Вздрогнул весь. Стремя зазвякало.
В клевер упал. И на грудь неживую
Липа росою заплакала…
Схоронили ль тебя — разве знаю?
Разве знаю, где память твоя?
Где годов твоих краткую стаю
Задушила чужая земля?
Все могилы родимые стерты.
Никого, никого не найти…
Белый витязь мой, братик мой мертвый,
Ты в моей похоронен груди.
Спи спокойно! В тоске без предела,
В полыхающей болью любви,
Я несу твое детское тело,
Как евангелие из крови.
1925

My brothers. Michael and Paul

You gather their blood drop by drop, Mother,
And, sobbing in the Mother of God in the legs,
Tell me how this gaping hole,
Sons dug in the sands of the Damned.

Like a machine gun on a rock waiting grimly,
And that, in a pea coat, loudly shouted: "What do we start?"
As a naked boy, so do not think
Over the pit and began to nail pierced his throat.

How to break a drunken guard shovel
From the hands of the sisters in a kerchief and said: "Get down"
As the son of (sings "brother", even though the song appeal to the mother ... is not very correct change) your big hands stroking his brother,
As froze under the feet of clay slime.

And the dawn of November floated above the mist,
And Poplar little yellower in an invisible ray,
And the old warrant officer in a tattered jacket,
With the ink with an asterisk on the broken shoulder

Suddenly he began to sing - and the delusional
Pleas throwing lead bristling with jet:
Remember all that were slain, Russia,
When thou comest into thy kingdom ...

1925.

Ivan Savin (real name Ivan Savolain (Savolainen). In 1925, he was only 26 years old.
Of a single lifetime collection of "little bag" (published in Belgrade in 1926)

A quote from the Gospel of Luke: the repentant thief who was crucified on the right hand of Christ asked him: "Remember me, Góspodi, egdá priideshi in tsárstvii si"

He fought in the White Army, which fought and his four brothers, two were killed in battle (they were 15 and 14 years), two were captured and were shot (by him and dedicated a poem). In November 1920, when the Red Army occupied the Crimea, Savin was captured by the red and barely escaped being shot, having experienced bullying, hunger and cold (all of which he later described in an autobiographical story "Captivity"). Having passed through the prisons and departments Cheka Savin was able to emigrate to Finland, where his father was born.
Impressions from the cruelty of red and reflected in this poem, where Ivan as it recreates the scene of the shooting of his brothers with other prisoners.

Bunin after Savina death so appreciated his gift of poetry: "The fact that he left behind, forever secured him the unforgettable page in Russian literature. Firstly because of the complete originality of poetry and pathos. Secondly, for the beauty and power that their overall tone sounds. Some of the verses - especially "

"Brothers"
Do not be afraid, dear. It's me.
I will not do anything to you.
I just wallpaper and continuing you,
As the shroud, with a white sorrow.
I just take out the evil Steel
parched wound. Is not it strange:
Still fresh blade enamel.
But since the sunk three years.

Sings feather. Quiet streams.
What became pale and small!
All of his family are sad
And rveshsya her from eternal spalenki?
No need. At night the family went.
You will enter into the house, no one met.
Fear not dear, it's me
I kiss your forehead mutilated.
(1923, that is 3 years after the death of his brother, Boris, "three years have sunk," he dreams brother)

brother Nicholas

curly-haired boy laughs mischievously.
Swarthy boy fun.
What is finally on his chest glory
Belenky cross hung.
Battle died down. Dispatches on chest
Division headquarters. proud lyres
Line ring: an armored train in the battle
Blue cuirassiers taken.
Linden yes clover. He dropped from the mound
A drop of hot tin.
The boy sighed, lurched and strange
Hands touched her head.
As though seeking the stray bullet.
I winced all. Stirrup zazvyakalo.
The clover fell. And lifeless chest
Lipa the dew began to cry ...
Buried l you - did I know?
Do I know where is your memory?
Where's your brief flock
He strangled a foreign land?
All graves birthmarks erased.
No one, no one is to find ...
White knight, my brother, my dead
You're buried in my chest.
Sleep well! In anguish, without limit,
In the blazing pain of love,
I am your child's body,
As the gospel of the blood.
1925