Вечер за решеткой догорает,
Догорает солнца уголек,
И тихонько песню напевает
На тюремных нарах паренек.
Он поет, как трудно жить без мамы,
Без любви и ласковых подруг,
Он поет, как трудно жить без воли,
Вся тюрьма заслушалась вокруг.
Плачут в дальних камерах девчата,
Вспоминая молодость свою,
Вспоминая: где-то и когда-то
Говорили ласково: Люблю.
Даже самый строгий надзиратель
У стены, задумавшись, стоит.
Только он один, паскуда, знает,
Что мальчишке ночь осталось жить.
Рано утром щелкнули затворы,
Под конвоем вывели его.
И последним словом его было:
Приведите сына моего!
Сын бежал по лестничному трапу,
Маленький мальчишка, лет шести,
Бросился на шею, крикнул: Папа,
Родненький, возьми с собой, возьми!
Вы летите, голуби, летите,
Вы летите в дальние края,
И любимой маме расскажите,
Что давно в живых уж нет меня
Вечер за решеткой догорел уж,
Догорел уж солнца уголек.
Но никто той песни не услышал,
Утром был расстрелян паренек.
Evening burns behind bars,
Sun burns coal,
And softly humming a song
In prison bunk boy.
He sings as difficult to live without a mother,
Without love and tender friends,
He sings, how hard to live without faith,
The whole prison heard a round.
Crying in distant chambers girls,
Recalling his youth,
Remembering: somewhere and sometime
They said softly: I love.
Even the strict warden
Against the wall, lost in thought, it is worth.
He alone, paskuda knows
That night the boy left to live.
Early in the morning, clicked the shutter,
Under the escort led him.
And it was the last word:
Give my son!
Son fled on stairway ladder,
A little boy, about six years old,
Rushed to the neck and shouted: Dad,
Rodnenky, take with you, take it!
You fly, pigeons, fly,
You fly to distant lands,
And beloved mother tell
What a long time to live is no more me
Evening in prison burned down too,
I burnt out much of the sun ember.
But none of the songs are not heard,
In the morning the boy was shot.
