На холму невысоком стоит крест-одиночка,
Его женщина нежно прижимает к груди.
Пред тобой не икона, мама, а запретная зона, мама,
И на вышке все тот же с карабином чекист.
Это было весною, в зеленеющем мае,
Когда семь заключенных спод конвоя ушли.
На седьмом километре их стравили собакам
И раздетых по пояс на расстрел повели.
Их поставили к стенке, развернули спинами,
Грянул залп автоматный, и упали они.
И по трупам холодным, как по тряпкам негодным,
Разрядив автоматы, семь чекистов прошли.
На холму невысоком стоит крест-одиночка,
Его женщина нежно прижимает к груди.
Пред тобой не икона, мама, а запретная зона, мама,
И на вышке все тот же с карабином чекист.
On the hill stands a low cross - loner
His woman gently pressed to his chest.
Before you is not an icon , mother , and an exclusion zone , mother,
And the tower is the same security officer with a carbine .
It was in the spring , in the verdant May
When the seven prisoners PAYG convoy departed.
At the seventh kilometer vented their dogs
And naked to the waist on the shooting took .
They were placed against the wall , launched spins
Sound of volley automata , and they fell .
And over the corpses cold as unfit for rags ,
Discharge machines, seven security officers are gone.
On the hill stands a low cross - loner
His woman gently pressed to his chest.
Before you is not an icon , mother , and an exclusion zone , mother,
And the tower is the same security officer with a carbine .
