Так вот теперь сиди и слушай:
Он не желал ей зла,
Он не хотел запасть ей в душу
И тем лишить её сна.
Он приносил по выходным ей сладости,
Читал в её ладонях линии,
И он не знал на свете больше радости,
Чем называть её по имени.
Ей было где-то тридцать шесть,
Когда он очень тихо помер.
Ей даже не пришлось успеть в последний раз
Набрать её несложный номер.
Но в первый раз несла она ему цветы,
Две ярко-белых лилии,
В знак, что более никто, кроме него так
Не называл её по имени.
И было ей семьдесят шесть,
Когда её самой не стало,
Нет, не страшила её смерть,
Скорей она о ней мечтала.
Бывает, знаете ли, сядет у окна
И смотрит, смотрит, смотрит в небо синие,
Дескать, когда умру, я встречу его там,
И вновь тогда он назовёт меня по имени
Какая в сущности смешная вышла жизнь,
Хотя, что может быть красивее,
Чем сидеть на облачке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени
So now sit and listen:
He did not want her evil,
He did not want to be in her soul
And those deprive her sleep.
He brought sweets on her weekends,
Read in her palms lines,
And he did not know more joy in the world,
What to call it by name.
She was somewhere thirty six,
When he is very quietly died.
She did not even have to have time for the last time
Dial her simple number.
But for the first time she tried flowers to him,
Two bright white lilies,
In the sign that no one except him
I did not call it by name.
And she was seventy-six,
When it did not become
No, she did not feel her death,
Mostly she dreamed of her.
It happens, you know, sit down at the window
And looks, looks, looks into the sky blue,
Say when I die, I will meet it there,
And again, he will call me by name
What an essence is ridiculous
Although what could be more beautiful
Than sitting on the cloud and, shine legs down,
Call each other by name
