Он садится с нею рядом, он берет её за плечи
И причудливым узором засверкают его речи...
Слушай, там далеко-далеко есть земля,
Там новый год, ты не поверишь, там новый год два раза в год, вот.
Там снег, там столько снега, что если б я там не был сам, я б не поверил,
Что бывает столько снега, что земля не видит небо,
И звездам не видать с вершин,
Как посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк моей души.
Тихо-тихо-тихо, там Нью-Йорк говорит с Москвою:
"Москва, Москва забери меня домой".
Долгою упрямою строкой бежит дорога подо мной.
Ещё чуть-чуть и распрощаемся с землей.
А ей клянётся, что вернется, "совру так с места не сойду". Врёт. Сойдёт!
Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк моей души.
Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк его души.
Какая глупость, право, верить его словам,
А не поверить - грех.
Тому, который веселее и светлей их всех, эх.
Она молчит и улыбается ему,
Тому, который возвращается.
Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк его души.
Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк моей души.
He sits down next to her, he takes her by the shoulders
And his speeches will sparkle with a fancy pattern ...
Listen, there is land far, far away
There is a new year, you will not believe, there is a new year twice a year, here.
There is snow, there is so much snow that if I had not been there myself, I would not have believed
That there is so much snow that the earth does not see the sky,
And the stars cannot be seen from the peaks,
As in the middle of the evening lights and the horns of cars, the quiet light of my soul rushes.
Quiet, quiet, quiet, there New York is talking to Moscow:
"Moscow, Moscow take me home."
A long, stubborn line runs the road beneath me.
A little more and say goodbye to the earth.
And she swears that he will return, "I will lie so I will not leave the place." He's lying. It will do!
In the midst of the evening lights and the horns of cars, a quiet light of my soul rushes.
In the midst of the evening lights and the horns of cars, a quiet flame of his soul rushes.
What a foolishness, really, to believe his words,
And not to believe is a sin.
To the one who is more cheerful and brighter than them all, eh.
She is silent and smiles at him
To the one who returns.
In the midst of the evening lights and the horns of cars, a quiet flame of his soul rushes.
In the midst of the evening lights and the horns of cars, a quiet light of my soul rushes.
