Я вижу горное село в узком формате,
Слежу за обстановкой сквозь бронестекло.
Крошат бетон моей восьмидесятки траки,
Сметая ДОТы взбесновавшихся врагов.
Уже неделю мы без отдыха штурмуем,
Грызём оплот боевиков в Карамахах.
Мы по призванию за Родину воюем,
И наши танки духам смерть несут и страх.
Мой дед танкист под Прохоровкой в 43-м
В бою с нацистами героя получил.
Как лётчик Николай Гастелло он, подбитый,
Своей тридцатьчетвёркой протаранил «тигр».
В 80-м батя мой, уже полковник,
Командовал в Афгане танковым полком.
Хоть не положено, но сам водил колонны,
И там контужен был неоднократно он.
Пришёл и мой черёд декабрьским днём промозглым
Подбили с РПГ мой Т-62ой.
В той мясорубке в 95-м в Грозном
Спасла пехота нас кровавою ценой.
Я буду до последнего служить России,
Покуда не заткнутся все её враги.
Танкисты, как и все, солдаты не святые,
Но Бог простит, надеюсь, все наши грехи.
Который год я вижу мир в узком формате
Зависит жизнь от взгляда сквозь бронестекло.
Спасибо деду и отцу, родным солдатам,
Что им в пример танкистом стать мне повезло
Я до отказа жму на газ, ревут турбины.
И пробивает на художественный свист.
А из-под гусениц летят фонтаны глины,
Я русский офицер, потомственный танкист.
I see a mountain village in a narrow format,
I monitor the situation through bulletproof glass.
They crumble the concrete of my eighty truck
Sweeping pillboxes of furious enemies.
For a week now we have been storming without rest,
We bite the stronghold of the militants in Karamakhi.
We are fighting for our homeland,
And our tanks bring death to spirits and fear.
My grandfather tanker near Prokhorovka in the 43rd
In the battle with the Nazis, the hero received.
Like the pilot Nikolai Gastello, he, lined,
The "tiger" rammed its thirty-four.
In the 80th, my dad, already a colonel,
He commanded a tank regiment in Afghanistan.
Though not supposed to, he himself drove the columns,
And there he was repeatedly shell-shocked.
My turn came December day dank
They knocked out my T-62 with RPGs.
In that meat grinder in 95th in Grozny
The infantry saved us at a bloody cost.
Until the last I will serve Russia,
Until all her enemies shut up.
Tankers, like everyone else, soldiers are not saints,
But God will forgive, I hope, all our sins.
Which year I see the world in a narrow format
Life depends on the look through the bulletproof glass.
Thanks to the grandfather and father, native soldiers,
That they, as an example, become a tanker lucky
I press the gas to failure, the turbines roar.
And breaks into an artistic whistle.
And clay fountains fly from under the caterpillars,
I am a Russian officer, a hereditary tanker.
