Песни все, что пели мы, слетаются к маме.
Спит берёзка белая в морозном тумане.
Что ж тебе не спится, милая мама?
Что ж дрожат ресницы, милая мама?
Отвечает старая не словом, а вздохом:
Поросла тропа моя лишайником-мохом.
Уж давно я вижу: хмурятся ели,
Уж давно я слышу: плачут метели.
За холмами дальними горюют закаты.
Под холмами давними сыночки-солдаты.
Кружится над ними снежная замять,
Хрупкая, как иней, вечная память.
Но чудес не будет, и не жди возвращенья,
А судьба - не люди, не попросит прощенья.
Серою волчицей старость подкралась,
Только и осталось - снег да усталость.
Это не берёзка там, в заснеженном поле:
Это доля матери, плакучая доля:
Всё своих родимых ждёт - не дождётся.
Кто-то ей ответит, кто отзовётся?
Songs all that we sang, fly to mom.
Sleeps white birch in frosty fog.
What don't you sleep, sweet mom?
Well, trembling eyelashes, sweet mom?
Replies old not in a word, and sigh:
The footpath was my lichen-moss.
For a long time I see: ate frowning,
For a long time I hear: blizzard crying.
For hills, sunsets are filly.
Under the hills a long-standing sow soldiers.
Spinning over the snow
Fragile, like frost, eternal memory.
But wonders will not, and do not wait for the return,
And fate - not people, will not ask for forgiveness.
Serious Wolf old age burst,
Only left - snow and fatigue.
This is not a birch there, in a snowy field:
This is the proportion of a mother, wearing a weak share:
All his birthplace is waiting - it will not be rained.
Someone will answer her who will respond?
