Владимир Туриянский
Кто видит сны, кто плачет по ночам,
Как в детстве, в ожидании обмана.
А я, рюкзак прикинув по плечам,
Глотаю дым весеннего тумана.
Белеет неоконченый сонет.
Я допишу его, быть может статься.
Он так похож на уцелевший снег
Под скрюченными пальцами акаций.
Ну, что ж, дружок, давай "на посошок".
Длиннеет день, зима уходит в лето,
И нам туда, на северо-восток,
В страну бродяг и песенок неспетых.
Туда, где ходят письма не всегда
И прилетают на гнездовья птицы,
Где небо и бегущая вода
Сливаются невидимой границей.
Платить долги и уезжать скорей
(Здесь небо сплошь в оконных переплётах)
Из душных комнат с видом на людей,
Где жизнь стучит костяшками на счётах.
Ну, что ж, дружок, давай "на посошок",
Присядем, посидим перед дорогой,
Чтобы не знать сомнений и тревог
Там, вдалеке, где письма ходят долго.
Vladimir Turyansky
Who sees dreams, who cries at night,
As in childhood, waiting for deception.
And I, Ryukzak, attaching on my shoulders,
Swallow smoke spring fog.
White is an unfinished sonnet.
I will add it to be able to be.
He is so similar to the surviving snow
Under the coarse fingers of acacia.
Well, that's, my friend, let's "at the coach".
Long day, winter leaves in the summer,
And we go there, northeast,
In the country of the vagrants and the song well.
Where the letters do not always go
And fly to the nesting birds,
Where sky and running water
Merge invisible border.
Pay debts and leave soon
(Here the sky is completely in window bugs)
From stuffy rooms overlooking people
Where life knocks knuckles on accounts.
Well, what, friend, come on "on the bed",
Taught, sit in front of the road,
Not to know doubt and anxiety
There, far away, where letters go long.
