Текст песни Владимир Туриянский - Воспоминания на станции Сивая Маска

Мой дед Григорий родом из Одессы,
Моя генеалогия проста.
Пускай струна завьется мелким бесом,
Попробуем мелодию с листа.

Дед выстроил у моря халабуду
С еврейским здравым смыслом, без затей,
И бабушка, послушная Талмуду,
Родила много дедушке детей.

А папа, Лев Абрамыч, был из Польши.
Капиталистов видя всех в гробу,
Он был тогда известный всем подпольщик,
В Одессе вел подпольную борьбу.

Там были интересные моменты,
Смешалось все: "виват", "банзай", "ура",
Чека, Деникин, Троцкий, интервенты,
Налетчики, маркеры, шулера.

Разрушили весь мир до основанья.
Кто был никем, так и живет никем.
Все кончилось на Тихом океане,
Но началось, как в песне, "а затем..."

И тут, когда пошла такая пьянка,
И в ход пошел последний огурец,
Тут вылез, словно бледная поганка,
Товарищ Сталин - "наш родной Отец".

...И по этапу двинулись: врачи,
Баптисты, прокуроры и эсдеки,
Крестьяне, работяги, скрипачи,
Князья, народовольцы - словом, "зеки".

Их всех не сосчитать. Ответ простой:
Мы знаем, кто играл в игрушки эти.
И Лев Абрамыч сгинул под Интой,
Но дело сделано, и я на этом свете.

Я пережил две малые войны,
Одну Великую (за все спасибо маме),
Штук семь руководителей страны,
Пять "по рогам" и ссылку в Казахстане.

Я реабилитирован навек,
Я эту справку в рамочке повесил...
Гуляют вьюги, заметает снег,
Над мертвым лагерем ни говора, ни песен.

И вот теперь у света на краю,
Где под ногами мечется поземка,
На белой зоне у ворот стою
И песенку для вас пою негромко.

My grandfather Gregory is from Odessa,
My genealogy is simple.
Let the string curl like a little demon
Let's try the melody from the sheet.

Grandfather built a halabud at the sea
With Jewish common sense, no fancy,
And the grandmother, obedient to the Talmud,
I gave birth to a lot of grandfather children.

And dad, Lev Abramych, was from Poland.
The capitalists seeing everyone in the grave
He was then a well-known underground worker,
In Odessa, he led an underground struggle.

There were interesting moments
Everything mixed up: “Vivat”, “Banzai”, “Hurray”,
Cheka, Denikin, Trotsky, interventionists,
Raiders, markers, sharpie.

Destroyed the whole world to the ground.
Who was nobody lives like that.
It all ended in the Pacific
But it began, as in the song, "and then ..."

And then, when such a booze started,
And the last cucumber went
Then he got out like a pale toadstool,
Comrade Stalin - "Our Father".

... And they moved along the stage: doctors,
Baptists, prosecutors and Social Democrats,
Peasants, hard workers, violinists,
Princes, Narodnaya Volya - in a word, "convicts."

You can’t count them all. The answer is simple:
We know who played these toys.
And Leo Abramych disappeared near Inta,
But the job is done, and I am in this world.

I survived two small wars,
One Great (for all thanks to mom),
Pieces seven leaders of the country,
Five "horns" and a link in Kazakhstan.

I've been rehabilitated forever
I hung this help in a frame ...
Blizzards walk, sweeps snow
Above the dead camp, neither talk nor songs.

And now at the light on the edge
Where a snow blows underfoot
I stand on the white zone at the gate
And I sing a song for you quietly.