Жизнь наша в старости - изношенный халат:
И совестно носить его, и жаль оставить;
Мы с ним давно сжились, давно, как с братом брат;
Нельзя нас починить и заново исправить.
Как мы состарились, состарился и он;
В лохмотьях наша жизнь, и он в лохмотьях тоже,
Чернилами он весь расписан, окроплен,
Но эти пятна нам узоров всех дороже;
В них отпрыски пера, которому во дни
Мы светлой радости иль облачной печали
Свои все помыслы, все таинства свои,
Всю исповедь, всю быль свою передавали.
На жизни также есть минувшего следы:
Записаны на ней и жалобы, и пени,
И на нее легла тень скорби и беды,
Но прелесть грустная таится в этой тени.
В ней есть предания, в ней отзыв наш родной
Сердечной памятью еще живет в утрате,
И утро свежее, и полдня блеск и зной
Припоминаем мы и при дневном закате.
Еще люблю подчас жизнь старую свою
С ее ущербами и грустным поворотом,
И, как боец свой плащ, простреленный в бою,
Я холю свой халат с любовью и почетом.
Our life in old age is a worn bathrobe:
And ashamed to wear it, and sorry to leave;
We got along long ago, a long time ago, like a brother and brother;
We cannot be repaired and repaired.
As we grew old, so did he;
Our life is in tatters, and he is also in tatters,
It is all painted with ink, sprinkled,
But these spots are more expensive for us;
They have the offspring of a pen, which in the days
We are bright joy il cloudy sorrow
All your thoughts, all your sacraments,
All confession, all their stories passed.
There are also past traces on life:
Both complaints and penalties are recorded on it
And a shadow of sorrow and misfortune fell upon her,
But the sad charm lurks in this shadow.
It has traditions, in it is our native review
My heart still lives in loss
And morning is fresher, and half a day shine and heat
We recall in the afternoon sunset.
I also sometimes love my old life
With her hurt and sad turn
And as a soldier his cloak shot in battle,
I cherish my bathrobe with love and honor.
