Я когда-то умру - мы когда-то всегда умираем,-
Как бы так угадать, чтоб не сам - чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем,-
Не скажу про живых, а покойников мы бережем.
В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок,
И ударит душа на ворованных клячах в галоп.
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Прискакали - гляжу - пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто - беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап - тысяч пять - на коленях сидел.
Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик слишком долго возился с засовом -
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить - и ушел.
И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва,- нас встречают малиновым звоном!
Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?
Мне - чтоб были друзья, да жена - чтобы пала на гроб,-
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок.
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр Святой - он апостол, а я - остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженных яблок.
Но сады сторожат - и убит я без промаха в лоб.
И погнал я коней прочь от мест этих гнилых и зяблых,-
Кони просят овсу, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Для тебя привезу: ты меня и из рая ждала!
I once dead - we've always die -
How would guess so, so as not to itself - to a knife in the back:
Slain spared, burial service, and pampered paradise -
I can not say about the living and the dead, we cherish.
In the dirt hit his face, overwhelmed with prettier side,
And hit on the stolen soul nags at a gallop.
The wondrous paradise gardens gathering a pale pink apples.
Sorry, gardens guard and shoot without a miss on the forehead.
Rode - I look - the sight is not something heavenly:
Nerodyaschy wasteland and sheer nothingness - chaos.
Among nothing rose alloy gate,
And a huge stage - five thousand - sat on his lap.
As rzhanet radical! I will subdue him kind word,
Yes repi of urine barely ripped and braided mane.
The gray-haired old man for too long tinkered with the bolt -
And he groaned and grumbled, and was unable to open - and left.
And exhausted people did not utter a single groan,
Only squatted suddenly moved from numbed knees.
There raspberries, lads - we met a crimson bells!
All returned to the circle, and the crucified hung above the circle.
Bring us all good, and whether I require a lot of benefits?
I - to have friends, and wife - that fell on the coffin -
Well, I do for them, gathering a pale pink apples.
Sorry, gardens guard and shoot without a miss on the forehead.
I found the old man in tears on his cheeks flabby:
This St. Peter - he is an apostle, and I - mutt.
That booths gardens, in which there Prorva frozen apples.
But guard the gardens - and I killed without a miss on the forehead.
And I drove the horses away from the places of these rotten and Zyablov -
Connie asked oats, but I ate a bit.
Along the cliff with a whip in his bosom apples over a precipice
For you bring thou me out of paradise waiting for!
