Текст песни Вольфганг Амадей Моцарт - Фуга Фа Минор

Я повернулся к роялю и стал тихо наигрывать из Моцарта, свою любимую фугу фа минор, всегда заставлявшую меня жалеть, что у меня нет тех четырех рук, которые грезились великому сумасброду. Охватившая меня меланхолия не имела отношения к эксцессу с фон Эрненом, перед моими глазами встали бамбуковые кроватки из соседней комнаты, и на секунду представилось чужое детство, чей-то чистый взгляд на закатное небо, чей-то невыразимо трогательный мир, унесшийся в небытие. Но играл я недолго - рояль был расстроен, а мне, вероятно, надо было спешить. Но куда?

... За стеной, в той комнате, где остался фон Эрнен, кто-то играл на рояле, причем ту самую фугу фа минор Моцарта, тему из которой кокаин и меланхолия заставили меня вспомнить вчера вечером. У меня в прямом смысле потемнело в глазах - мне представился кадавр, деревянно бьющий по клавишам пальцами, высунутыми из-под наброшенного на него пальто, я понял, что вчерашний кошмар еще не кончился. Охватившее меня смятение трудно передать.

... - Доброе утро, - сказал он, продолжая играть. - Отрадно видеть, что с самого утра вы думаете о душе.

- Что вы здесь делаете? - спросил я, осторожно укладывая распятие на крышку рояля рядом с его шашкой.

- Я пытаюсь, - сказал он, - сыграть одну довольно трудную пьесу. Но, к сожалению, она написана для четырех рук, и сейчас приближается пассаж, с которым мне не справиться одному. Не будете ли вы так любезны помочь мне? Кажется, вам знакома эта вещь.

Словно в каком-то трансе, я сунул маузер в кобуру, встал рядом и, улучшив момент, опустил пальцы на клавиши. Мой контрапункт еле поспевал за темой, и я несколько раз ошибся, потом мой взгляд снова упал на раскинутые ноги фон Эрнена, и до меня дошел весь абсурд происходящего...

- Бесподобно, - сказал он. - Я никогда не понимал, зачем Богу было являться людям в безобразном человеческом теле. По-моему, гораздо более подходящей формой была бы совершенная мелодия - такая, которую можно было бы слушать и слушать без конца.

- Кто вы такой? - спросил я.

- Моя фамилия Чапаев, - ответил незнакомец.

I turned to the piano and began to quietly play from Mozart, my favorite fugue in F minor, which always made me regret that I did not have those four hands that the great madness dreamed of. The melancholy that gripped me had nothing to do with the excesses with von Ernen, bamboo beds from the next room stood in front of my eyes, and for a second I imagined someone else's childhood, someone's clear look at the sunset sky, someone's inexpressibly touching world that had gone into oblivion. But I did not play for long - the piano was upset, and I probably had to hurry. But where?

... Behind the wall, in the room where von Ernen remained, someone was playing the piano, and that very fugue in F minor by Mozart, the theme of which cocaine and melancholy made me remember last night. My eyes literally darkened - I imagined a cadaver, woodenly beating on the keys with fingers sticking out from under a coat thrown over it, I realized that yesterday's nightmare was not over yet. The confusion that gripped me is difficult to convey.

... - Good morning, - he said, continuing to play. - It is gratifying to see that from the very morning you think about the soul.

- What are you doing here? - I asked, carefully placing the crucifix on the lid of the piano next to his sword.

“I'm trying,” he said, “to play one rather difficult piece. But, unfortunately, it was written for four hands, and now a passage is approaching, which I cannot cope with alone. Would you be so kind as to help me? You seem to be familiar with this thing.

As if in some kind of trance, I put the Mauser in the holster, stood next to me and, improving the moment, put my fingers on the keys. My counterpoint barely kept up with the topic, and I made a mistake several times, then my gaze fell again on von Ernen's outstretched legs, and the whole absurdity of what was happening came to me ...

“Excellent,” he said. - I never understood why God had to appear to people in an ugly human body. In my opinion, a much more appropriate form would be a perfect melody - one that one could listen and listen to endlessly.

- Who are you? I asked.

“My surname is Chapaev,” the stranger replied.