она пахла медом и молоком,
она ходила кошачьей поступью.
не выпить ее глотком, не сдаться.
в ее жилах тек виноградный сок,
а в моих продирала дорогу соль.
в ее голосе лето играло фолк,
а в моем - сентябрь,
даниель дефо.
она стала жизнью без рваных рифм.
ласкала щенячьими, женскими.
амстердам, париж или рим,
а, хочешь, даже в ижевске.
в ее пальцах пел барабанный блеск,
а в моих маячил туманный блюз.
в ее голосе лето играло фолк,
а в моем - сентябрь,
даниель дефо.
похмельный синдром равносилен взгляду
уже не любящему, уже.
стели мне жестче, приду и лягу
ладони на свечке жечь.
чтобы в жилах тек виноградный сок,
а потом продирала дорогу соль.
чтобы в голосе лето играло фолк
и ещё сентябрь,
даниель дефо.
she smelled of honey and milk
she walked in a cat's gait.
Do not drink it in a sip, do not give up.
grape juice flowed in her veins,
and mine paved the way for salt.
in her voice summer played folk
and in my September
Daniel Defoe.
she became life without torn rhymes.
caressed puppy, female.
Amsterdam, Paris or Rome,
and, you want, even in Izhevsk.
in her fingers sang drum glitter,
and in my looming foggy blues.
in her voice summer played folk
and in my September
Daniel Defoe.
hangover is equivalent to looking
no longer loving, already.
make me harder, come and lie down
palms on a candle to burn.
so that grape juice flows in my veins,
and then salt pushed the way.
for summer to play folk in his voice
and another September
Daniel Defoe.
