Текст песни Вячеслав Логутин - Сосо Павлиашвили - Радовать

Горение

М. Б.

Зимний вечер. Дрова
охваченные огнем --
как женская голова
ветреным ясным днем.

Как золотится прядь,
слепотою грозя!
С лица ее не убрать.
И к лучшему, что нельзя.

Не провести пробор,
гребнем не разделить:
может открыться взор,
способный испепелить.

Я всматриваюсь в огонь.
На языке огня
раздается "не тронь"
и вспыхивает "меня!"

От этого -- горячо.
Я слышу сквозь хруст в кости
захлебывающееся "еще!"
и бешеное "пусти!"

Пылай, пылай предо мной,
рваное, как блатной,
как безумный портной,
пламя еще одной

зимы! Я узнаю
патлы твои. Твою
завивку. В конце концов --
раскаленность щипцов!

Ты та же, какой была
прежде. Тебе не впрок
раздевшийся догола,
скинувший все швырок.

Только одной тебе
и свойственно, вещь губя,
приравниванье к судьбе
сжигаемого -- себя!

Впивающееся в нутро,
взвивающееся вовне,
наряженное пестро,
мы снова наедине!

Это -- твой жар, твой пыл!
Не отпирайся! Я
твой почерк не позабыл,
обугленные края.

Как ни скрывай черты,
но предаст тебя суть,
ибо никто, как ты,
не умел захлестнуть,

выдохнуться, воспрясть,
метнуться наперерез.
Назорею б та страсть,
воистину бы воскрес!

Пылай, полыхай, греши,
захлебывайся собой.
Как менада пляши
с закушенной губой.

Вой, трепещи, тряси
вволю плечом худым.
Тот, кто вверху еси,
да глотает твой дым!

Так рвутся, треща, шелка,
обнажая места.
То промелькнет щека,
то полыхнут уста.

Так рушатся корпуса,
так из развалин икр
прядают, небеса
вызвездив, сонмы искр.

Ты та же, какой была.
От судьбы, от жилья
после тебя -- зола,
тусклые уголья,

холод, рассвет, снежок,
пляска замерзших розг.
И как сплошной ожог --
не удержавший мозг.

1981

И. Бродский

Combustion

      MB

      Winter evening. Firewood
      on fire -
      as a female head
      clear windy day.

      As gold strand
      threatening blindness!
      With her face is not clean.
      And the best that you can not.

      Do not spend the parting,
      Combs does not split:
      can open eyes,
      able to incinerate.

      I peered into the fire.
      In terms of fire
      distributed & quot; do not touch & quot;
      and breaks & quot; me! & quot;

      From this - hot.
      I hear through the bones crunching in
      choking & quot; More! & quot;
      and rabid & quot; let me go! & quot;

      Blaze, blaze before me,
      ragged as thieves,
      like mad tailor,
      flame another

      winter! I learn
      Patli yours. Your
      perm. Finally --
      red-hot pincers!

      You're the same as it was
      before. You do not have for the future
      undressed naked,
      skinuvshy all firewood.

      Only one you
      and the peculiar thing ruining,
      equating to destiny
      burned - yourself!

      Dig into the guts,
      fluttering outside,
      gaudily dressed up,
      we are again alone!

      This is - your heat, your zeal!
      Do not deny it! I
      your handwriting is not forgotten,
      charred edges.

      Oddly hide features
      but betray you are,
      for no one like you,
      I could not overwhelm,

      fizzle, vospryast,
      to throw across the path.
      Nazarite used that passion,
      truly be resurrected!

      Blaze, blaze, sin,
      choking him.
      As maenad plyashi
      with zakushennoy lip.

      Howl, tremble, shake
      plenty thin shoulder.
      Whoever top art Thou,
      Yes swallows your smoke!

      So eager, popping, silk,
      revealing places.
      That glide across the cheek,
      to flash the mouth.

      So breaking down the body,
      so from the ruins of calves
      pryadayut heavens
      vyzvezdiv, hosts of sparks.

      You're the same as it was.
      The fate from housing
      after you - ash
      dull embers,

      cold, dawn, snow,
      Dance frozen rods.
      And as a continuous burn -
      I could not resist the brain.

      1981

Brodsky