Текст песни Выкидыш депрессии - на вырост

Мои треки это отказ от линейного восприятия времени:
вечность в которой мне сразу и пятнадцать и тридцать.
Вылезаю через форточку на ночь на день рождения.
Богатый жизненный опыт помогает отстоять в споре позицию.
Мой несуществующий брат, он же воображаемый менеджер,
не дает скиснуть эмоциям, как будто я навсегда в пубертате.
Ему стоит только надавить на нужную железу и раскрывается сердце,
как с конфеты снимается фантик.
Сила первой любви помогает мне, старику, подняться по лестнице,
от кризиса среднего возраста не вскрыться.
Свежесть ощущений, вкус хлеба и прочие признаки детства проношу контрабандой
и вливаю в свои релизы.
Кручу педали, подъезжаю к реке на своем велике.
Пусть утонут мое одиночество, старость и жир когда я нырну в холодную воду с крутого берега
и страх утонуть в простынях напомнит, что я еще жив.
Загоняю себя в угол сцены ночными кошмарами,
путаюсь в проводах, падаю на пол между папой и мамой.
Выступление кончилось, я расписываюсь на флаере и, чтобы не загордиться,
одновременно огород вскапываю.
Диафрагмой сжимаются стены, зима превращается в лето,
моя жизнь — это формула с одной переменной.
Я безнадежно тяну руку к последнему свету и старческий стон преобразуется в крик младенца.
Как крыса в пластмассовом шаре заперт внутри своего большого сердца.
Захлебываюсь и тону в глубоком пожаре, одновременно блюю радугой и истекаю желчью.
Как крыса в пластмассовом шаре заперт внутри своего большого сердца.
Захлебываюсь и тону в глубоком пожаре и тут же с другой стороны голый вываливаюсь.

Не хочу быть таким, каким я был лет десять назад,
смотреть на эту грудь и чахлую спину,
если бы на ней были веснушки, я бы взял опасную бритву и вырезал каждую
как с Марком Хантом расправился Федор Емельяненко.
Тети и дяди и пьянки в красной и черной от вина и пива постели отражаются в горячем зеленом чае,
за пределами кружки с которым вы все живете и блеете (?).
Я никогда не был достаточно добрым или злым:
вот когда я захватил замок своего лучшего друга, мне пришлось убить всех до одного его родных.
У меня не осталось ничего и даже сил для испуга.
Нет, по утрам я не просыпаюсь в Игре престолов, но каждый раз жалею о том, каким был вчера.
Я так далек от своего детства, что даже переодел голову — она смотрит из щелей и хохочет во снах.
Я никогда в свой доширак не высыпал приправу, подруга был дома одна, но я не заходил в гости.
Американский пирог, порнуха и Blink-182 – посижу еще один, что-то мне опять не здоровится.
Послушаю чужой смех — звучит(?) из телевизора, напишу себе письмо, напьюсь и будет мне удивительно.
Найти его под подушкой на завтра и посмеяться над тем, сколько в нем тоски и как мало смысла.
Палачи ночью вворачивают штопор кому-то в ногу, журналисты празднуют день рождения в кафе,
я взрослею под одеялом — держу ружье наготове и без звука смотрю эротику по РЕН-ТВ.
Палачи ночью вворачивают штопор кому-то в ногу, журналисты празднуют день рождения в кафе,
я взрослею под одеялом — держу ружье наготове и без звука смотрю эротику по РЕН-ТВ.

Все временно – только успевай привыкать.
Я просыпаюсь ребенком: моя лестница (полоса пыли), уходит следом от самолета через мокрую одежду, через слепой дождь, через руки цвета мертвого мяса. Дрожь.
Я слышу шепот: «не всё, что закончилось — классика», «не все плохие герои убиты в “Зорро”».
Смотри в начало, где первый в жизни снег нелепую в шапке голову.
Я прыгаю на спор под лед, боясь быть вторым — вода как холодный нож вспарывает нерв,
неумолимо открывает ненависти в киселе.
Мы танцуем в грязном отражении луж, лето мелькает лучами в мутной воде — протягиваю к нему руки, цепляя красными пальцами лед.
Но телефонный провод гудит в ответ: «Ты где? Ты где?!»
Я в грязной ложе, тону в чайной ложке.
Воспоминания детских лет оживают перед глазами, случайно в каждом из дней минутный фантом.
Холод цепляет за руки, уводя их на самом деле (?).
Воздух где? Всплываю вечерами между дном и адом.
На моей улице у

My Tracks is a rejection of the linear perception of time :
eternity in which I immediately and fifteen and thirty.
Get out through the window at night for his birthday.
Rich experience helps defend the position in the dispute .
My brother does not exist , it is an imaginary manager
does not turn sour emotions as if I was ever in puberty .
He has only to put pressure on the required hardware and opens the heart,
as a candy wrapper is removed .
The strength of first love is helping me , old man , go up the stairs ,
from mid-life crisis does not become evident .
Freshness of feelings , the taste of bread and other signs of childhood pronoshu smuggling
and pour into their releases .
Shell pedal , drove up to the river on his bike.
Let drown my loneliness , old age and fat when I dive into the cold water with a steep bank
and the fear of drowning in the sheets will recall that I was still alive .
Driving themselves into a corner scene nightmares
lots of wires , falling on the floor between his father and mother .
Performance was over, I am signing on the flyer and not to zagorditsya ,
dig up the garden at the same time .
Diaphragm walls are compressed , winter turns into summer,
my life - this is the formula with one variable .
I desperately pull the hand to the last light and old moan converted into a cry baby .
Like a rat in a plastic ball trapped inside his big heart.
Choking and drowning in the deep fire simultaneously vomit rainbow bleed bile.
Like a rat in a plastic ball trapped inside his big heart.
Choking and drowning in deep fried and then on the other hand naked fall out .

I do not want to be what I was about ten years ago ,
look at this chest and back stunted ,
if she wore freckles, I would take a razor and cut each
as with Mark Hunt dealt Fedor Emelianenko .
Aunts and uncles , and drinking in the red and black of wine and beer in the hot bed recognized green tea
outside the circles with whom you are living and bleats (?) .
I've never been quite good or evil :
So when I captured the castle of his best friend , I had to kill every last one of his relatives .
I have nothing left and even force to fear.
No, in the morning I do not wake up in the Game of Thrones , but every time I 'm sorry about what had yesterday.
I'm so far from my childhood that even dressed head - she looks out of cracks and laughing in my dreams .
I have never in my Doshirak not emptied seasoning girlfriend was home alone, but I did not come to visit.
American Pie , fucking and Blink-182 - sit another , something I did not healthy again .
Listen to someone else's laugh - it sounds (?) Of the TV , I will write a letter to yourself , get drunk , and I will be amazing.
Find it under the pillow for tomorrow and laugh at how much it longing and how little sense.
Executioners night corkscrew screw someone in the leg , journalists celebrate birthday in the cafe ,
I'm growing up under a blanket - keep a gun at the ready , and without a sound look erotic on REN -TV.
Executioners night corkscrew screw someone in the leg , journalists celebrate birthday in the cafe ,
I'm growing up under a blanket - keep a gun at the ready , and without a sound look erotic on REN -TV.

All temporary - only manage to get used to.
I wake up a child : my stairs ( dust lane ) , followed by the aircraft goes through the wet clothes through a blind rain , through the hands of the color of dead meat. Trembling.
I hear a whisper , " not everything that is over - the classics ", " not all bad heroes killed in the " Zorro " ."
Look to the top , where the first snow in my life in a ridiculous hat head.
I jump on the dispute under the ice for fear of being second - water as cold knife rips nerve
inexorably opens hate jelly .
We dance in a dirty puddle reflection , summer rays flashed in troubled waters - stretched out her arms to him , catching his red fingers ice.
But the phone cord is buzzing in response : " Where are you? Where are you ?! "
I'm in a dirty bed , drowning in a teaspoon .
Memories of childhood come to life before your eyes , randomly each day minute phantom.
Catches cold hands, leading them to the fact (?) .
Air where? Pop-up in the evenings between the bottom and hell.
On my street at