Тятя-тятя! Наши сети притащили твои мечты.
Сдобрив их соевым соусом, можно съесть на завтрак.
Приправить, пожарить или потушить.
Здесь все люди серьезные, никто не собирался шутить.
Любая попытка написать остросоциальную муть
разбивается о стену презрения к своему будущему.
Белая рубашка, стрелки на брюках,
шелковый носовой платок под левой манжетой.
Лёгкий шлепок ладони по мраморным щекам.
Два небольших надреза вечно смеющихся уголков губ.
Продай мне свой смех!
Я подарю тебе возможность выиграть все пари мира.
Подарю тебе деревянный забор с маленькой щелью,
где в детстве ты хранил талер, подарю тебе грустные глаза
и ощущение, что от зевоты скулы свело.
Дети будут таращиться на тебя,
застывать в изумлении, тихо шепотом звать отца.
Теребить штанину стоящего рядом незнакомого человека.
Что, малыш, потерялся? Ну, с кем не бывает!
Вот тебе пиво. Вот сигарета.
Вот тебе первая драка во дворе школы.
Вот тебе приколист Сергей,
целыми днями пердящий в твою телефонную трубку.
Вот тебе обморок перед учительским столом
и прожженные нашатырем виски.
Что хочешь уйти? Не нравится, когда жирной вилкой
протыкают карточки из давно забытого детства?
Куда ты бежишь? Нормально же сидим!
В прихожей мертвецки пьяные туши знакомых отца.
Как бы не разбудить и не пнуть их.
Тихонько пробираюсь в гостиную,
чтобы посмотреть червяка-джима по ОРТ в 3:20.
Дядя будет опять смеяться над кривыми зубами.
Доктор Кривозуб - так в пионерлагере называли.
Строили штаб на дереве возле детского сада,
упал вниз на три метра из-за хлипких досок.
Сбилось дыханье, как рыба жадно хватал воздух.
И боялся, что никогда не смогу заговорить снова.
Просыпайся, Снупи, и бери свои маленькие.
Я возьму большие. Ты слышишь?
Это грохот разрывающихся преград мира.
В желтом свете подземного перехода.
Выцветший зеленый двухэтажный барак.
Деревянный пол, стены 43 года.
С нижней полки кухонного шкафа отец достает пол-литровую банку с настоявшейся водкой, редисом и медом.
Нет, спасибо. Я лучше буду болеть
и читать про Синдбада, и продолжать верить в чудеса.
Ведь если ко мне не прилетит однажды Фалькор
или серебряный корабль с Фаелона,
то значит говно моя мечта.
Да и вообще зачем это все?
Что ты хочешь от меня? Я только могу смеяться и говорить «но».
Требовать изменения климата и несуществующей музыки.
Мять чайные пакеты и раскидывать мусор.
Помнить всех остальных, забыть имя анатолия.
Но кто я?!
Daddy-daddy! Our nets have brought your dreams.
Spiced with soy sauce, you can eat them for breakfast.
Season, fry or sauté.
All people here are serious, no one was going to joke.
Any attempt to write poignant social dregs
crashes against the wall of contempt for his future.
White shirt, arrows on trousers
silk handkerchief under the left cuff.
A light slap of the palm on the marble cheeks.
Two small cuts in the ever-laughing corners of the lips.
Sell me your laugh!
I will give you the opportunity to win every bet in the world.
I will give you a wooden fence with a small gap
where in childhood you kept thaler, I will give you sad eyes
and the feeling that the cheekbones were narrowing from yawning.
Children will stare at you
freeze in amazement, call my father in a low whisper.
Fiddling with a stranger's leg.
What, baby, got lost? Well, who does not happen!
Here's a beer for you. Here's a cigarette.
Here's your first fight in the school yard.
Here's a funny guy Sergei,
farting into your phone all day long.
Here's a swoon in front of the teacher's table
and whiskey burnt with ammonia.
What do you want to leave? Don't like it when a greasy fork
piercing cards from a long-forgotten childhood?
Where are you running? We sit normally!
In the hallway there are dead drunken carcasses of my father's acquaintances.
How not to wake them up and kick them.
I sneak into the living room
to watch worm-jim on ORT at 3:20.
Uncle will laugh at crooked teeth again.
Doctor Krivozub - that's what they called in the pioneer camp.
They built a headquarters on a tree near the kindergarten,
fell down three meters due to flimsy boards.
Breathing out of breath, like a fish greedily gasping for air.
And I was afraid that I could never speak again.
Wake up Snoopy and take your little ones.
I'll take the big ones. Do you hear?
This is the rumble of the breaking barriers of the world.
In the yellow light of the underpass.
A faded green two-story barrack.
Wooden floor, walls 43 years old.
From the bottom shelf of the kitchen cabinet, Father pulls out a half-liter jar of infused vodka, radishes, and honey.
No thanks. I'd rather be sick
and read about Sinbad, and continue to believe in miracles.
After all, if Falkor does not come to me one day
or a silver ship from Phaelon,
that means shit is my dream.
And why is all this?
What do you want from me? I can only laugh and say "but".
Demand climate change and non-existent music.
Crumple tea bags and scatter trash.
Remember everyone else, forget the name of Anatoly.
But who am I ?!
