руки спрятали моё лицо,
дабы люди не увидели меня,
не посчитали хамом, наглецом,
руки спасают от пыла и от огня.
я сидел в парке и трогал веки пальцами,
приговаривал себе: "я конченный".
каждое слово пробегало словно вестфальцы,
и думал, что моя дорога счастья законченна.
я в ипостасиях себя находить пытался,
и с небом сравнивать глаза свои хотел,
но как бы кто усилием ни старался,
я достиг конца, впереди - мой придел.
а за пределом - тысяча разбитых идей,
что сыпятся словно песок в Сахаре,
что волнами рассекаются вдоль морей,
что сиянием бликом светят долго в пожаре.
и в эти блики, пустыни, необъятные моря,
с головою до глубин избитых опускаясь,
я жду каждый день из каждого дня,
что выйду из глубин, дельфином со дна.
одна высота, две полосы,
рассеклись наши пути,
летя с крыш, держась за руки,
но так отдалённо, меня приюти.
но так отдалённо, меня с собою обратно возьми.
Hands hid my face
so that people did not see me
Did not count the Ham, the heated
Hands saved from the heat and from the fire.
I sat in the park and tried eyelids with my fingers,
He sentenced himself: "I'm committed".
Every word ran like Westphalts,
And thought my happiness road was finished.
I tried to find yourself in Ipostasis
And with the sky to compare his eyes his eyes,
but no matter how hard it tried
I reached the end, ahead is mine.
And for the limit - a thousand broken ideas,
that raw like sand in Sahara,
that the waves are dissected along the seas,
That radiance shines long in a fire.
and in these glare, desert, immense sea,
With the head to the depths of beaten raging,
I'm waiting every day from every day,
What will come out of the depths, dolphin from the bottom.
One height, two stripes,
Our paths cut off
flying from the roof, holding hands,
But so remotely, I'm guilty.
But so remotely, I will come back with my own.
