Она торгует на рынке, пирожками в разнос.
Равнодушные скулы, набок свернутый нос.
Ее законный муж пьяный, глупый медведь.
Упер приклад в пол и потолок покрасил в медь.
Сейчас у нее ухажер, сутулый как цапля.
Но главное не бьет ее, когда кривой как сабля.
Читает вслух стихи ей: Бродский, Мальденштам.
Водит в кино и в паспорте готов поставить штамп.
Малой на улице сам по себе как подорожник.
Он не боится никого, ведь у него есть ножик.
Его тошнит от пирогов, он ненавидит стихи.
А поп с которым он бухал, простил ему грехи.
Волчонок вырастит волком и будет рвать псов.
Он понимает слово "боль".
Не знает слово "любовь".
Это не Маугли, ты смотришь на угли.
Это для ангелов он сжег сигнальные огни.
Чертит полосы, соль на щеках.
Треплет волосы. Ветер в облаках.
Поют птицы , ангелы с ними.
Когда-нибудь мы станем другими.
Мать умерла и он в запой ушел по тяжкой.
Спирт осетинский, цыганская черняшка.
Внезапно трезв при памяти в своем уме.
Пришел в военкомат: «Хочу служить своей стране»
Боялись все после отбоя ,в лесу у речки.
Втихую вмазывались, промедолом из аптечки.
Он отказался и когда их резали, ночью.
Поднял тревогу, автоматной очередью.
Чтоб не качалась лодка, надо стереть память.
Сейчас стабильно все, не разжигайте пламя.
Горели люди в танках, факелами плавился воздух.
Последний новый год, он встретил в Грозном.
Волчонок вырастит волком и будет рвать псов.
Он понимает слово "боль".
Не знает слово "любовь".
Это не Маугли, ты смотришь на угли.
Это для ангелов горят сигнальные огни.
Чертит полосы, соль на щеках.
Треплет волосы. Ветер в облаках.
Поют птицы , ангелы с ними.
Когда-нибудь мы станем другими.
She sells in the market, delivery pies.
Indifferent cheekbones, curled nose to one side.
Her lawful husband is a drunken, stupid bear.
I put the stock on the floor and painted the ceiling in copper.
Now she has a boyfriend, stooped like a heron.
But the main thing is not to hit her when crooked like a saber.
He reads poetry to her aloud: Brodsky, Maldenstam.
He takes him to the cinema and is ready to stamp his passport.
Small on the street itself is like a plantain.
He is not afraid of anyone, because he has a knife.
He is sick of pies, he hates poetry.
And the priest with whom he drunk, forgave him his sins.
The wolf cub will grow up as a wolf and will tear dogs.
He understands the word "pain".
Doesn't know the word "love".
This is not Mowgli, you are looking at the coals.
It was for the angels that he burned the signal lights.
Draws stripes, salt on her cheeks.
Ruffles hair. Wind in the clouds.
The birds are singing, the angels are with them.
Someday we will be different.
Mother died and he went into a hard drinking binge.
Ossetian alcohol, gypsy black woman.
Suddenly sober with memory in his mind.
I came to the military registration and enlistment office: "I want to serve my country"
Everyone was afraid after lights out, in the woods by the river.
Silently, they were smeared with medol from the first-aid kit.
He refused and when they were cut, at night.
Raised the alarm with an automatic burst.
To prevent the boat from rocking, we must erase the memory.
Now everything is stable, do not ignite the flame.
People in tanks were burning, the air melted with torches.
The last new year, he met in Grozny.
The wolf cub will grow up as a wolf and will tear dogs.
He understands the word pain.
Doesn't know the word "love".
This is not Mowgli, you are looking at the coals.
Signal lights are on for the angels.
Draws stripes, salt on her cheeks.
Ruffles hair. Wind in the clouds.
The birds are singing, the angels are with them.
Someday we will be different.
