В полночной дымке отеля "а-ля шарм 20-х годов"
Ретро-костюм мой, под галстуком рана (еще на тот свет)
В револьвере две лишь пули, но мы тянули, о как тянули!
Драмой мы в литературе быть дерзнули, но фортуна сулит:
Танго нам крышу снесет, ohl'amour, ранит пулей своей Амур
Психеи сердце, взывая раздеться,
Тобою повержен, и каблук на горле моем столько мук, не вынес никто.
Высокоградусной брагой не затопить мою боль
но уж врать, развратная су-ка-рма моя.
Извергаясь на ресницы твои праздной роскошью жемчугов,
где лампады и бархат альков средь вульгарно-молитвенных слов.
В вожделении нет спасения, фетишем рвем путы с Богом.
Танго нам крышу снесет, ohl'amour, смех твой неэтично смутил траур
ные судьбы безгрешность вернуть бы , ведь я-пикацист:
грязен в помыслах, но сердцем чист.
"Самое невыносимое то, что можно вынести всё"
(Перечисление муз известных гениев)
Лесбия и Катулл,
Беатриче и Данте
Вирджиния Клемм и Эдгар Аллан По,
Жанна Дюваль и Бодлер.
In the midnight smoke of the hotel "A la Sharram 20s"
My retro costume, under the tie of the wound (still on the light)
In the revolver, only bullets, but we pulled, about how they pulled!
We dare in the drama in the literature, but Fortuna Sulit:
Tango We will demolish the roof, Ohl'amour, wounds the bullet of his Amur
Psychai heart, calling to undress,
You are defeated, and heel on my throat is so much flour, no one carried out.
High-graduate braga not flood my pain
But to lie, the depraved Su-Ka-Rma is mine.
Hanging on the eyelashes of your idle luxury pearls,
Where the lamps and velvet alkali are medium in vulgar-prayer words.
There is no salvation in the lust, the fetishes are swearing with God.
Tango We will demolish the roof, Ohl'amour, Your laughter is unethical embarrassed mourning
Fate would feel sinless, because I-Picaccist:
Dirty in thoughts, but the heart is clean.
"The most unbearable what can be reached out"
(Listing Muses of famous geniuses)
Lesbia and Katull,
Beatrice and Dante
Virginia Klemm and Edgar Allan
Jeanne Duval and Baudelaire.
