zerzaust in kleidern und gebärden
blicke ziehen runden mit begehren
auf tafelrunden liegen sklaven
als frühgeburten gargekocht
unter uns in kalten kellern
warten weiber auf geburten
verkrampfte schreie speien kinder
händler warten sie zu wiegen
starke männer werden trunken
wenn sie kaltes grauen küsst
verstumpfte glieder werden weinen
weil mit hoffnung nichts verdient
ein kränklich armes müdes volk
verschliesst die ohren hören schmerzen
vor tiefem abgrund stehen richter
das ich im ich ist kein idol
in nebenzimmern blühen hirne
die sich selber recht genannt
aus dem fenster stiert ein schädel
der den weisen stumm erzählt
von tiefster seele steigen klagen
weil die herrschaft uns verdreht
an kahlen felsen strömen säfte
die von tieren ausgepresst
fleisschkollonnen stehen schlange
vor den toren vieler ahnen
aus den mäulern kreischen stimmen
die mit hass sind aufgefuellt
von seuchenadern tropfen gifte
tränken unsre neue bibel
verdörrte hände schufen nerven
das ich im ich ist angezapft
ich streite einsam mich
mit dieser oberflächen welt
gutes sei ein löblich brot
von dem ich zehre bis zum tod
растрепанный в одежде и жестам
Выглядит привлекает раунды с желанием
На столе раундов леги раба
Как преждевременное родовое приготовленное приготовление
Среди нас в холодных погребах
Wiener ждет рождений
Тесные крики спермы дети
Дилеры ждут вас взвешивать
Сильные мужчины напиваются
Если вы поцелуетесь холодным серым
Борданные конечности плачут
Потому что ничего не заслуживает надежды
Болезненные уставшие люди
Очистить уши слышать боль
Перед глубокой пропастью судит
что я не идол в эго
В окрестностях цветущих груш
какой правильный
От окна продал череп
кто говорит мудрому нему
От самой низкой души, жаловаться
потому что правило скрутило нас
На балансировке скал поток соков
сжатый животными
Crosscholholshons - змея
Перед воротами многих предков
из устья, кричащие голоса
которые с ненавистью заполняются
заболевания нагревателей капель ядов
Замочить нашу новую Библию
Раньше руки создали нервы
что я постучал в эго
Я распространяю меня
С этим поверхностным миром
Хорошо, легкий хлеб
Из которого я верю до смерти
