Текст песни ETHS - Anima Exhalare

J'y est gouté le tien...
Suivi des labyrinthes...
Couvé le néant

Lacune béante,
Pas assé grande...

J'aurais dû ressentir la détresse dans ta chute, ce déniement, ton refus de la vie qui nous lia par dépit.
Je comprends, ressens l'addiction qui te boit vers le fond, elle court en moi, m'attire vers toi.
Sans la voix, le dialogue est plus audible et seul reste ta main, ses écrits qui finalement remplaceront tes cris.

Une odeur de chair se dispute au parfum, prend possession de l'air.
Violemment aspiré par ce trou béant, il me regarde, atone, et me lance « maintenant ou jamais ».
Tous ces mots que nous n'avons jamais pu dire s'échangèrent dans le silence par les regards de nos deux êtres fissurés.

Doux moment, douce maman…

Sans faiblir, l'animadversion alimentait ce désir furieux de contempler enfin un spectacle commun.

Maintes fois...
J'ai écrit un scénario implacable.

Chaque soir...
L'habit du malheur s'ajustait, inavouable.

Le temps, son œuvre, ne laisse de ces sombres heures que des flashs intercalaires de cet enfer effrayant qui nous brisa tous.
Des flots d'éthanol corrosif brûlaient tes choix.
Voilà ce qu'il me reste de toi, une lente lumière chaude d'un soleil froid.
Ces rares instants profonds de communion, voilant l'inévitable destruction.
Longtemps il n'est resté des ténèbres qu'une envie impatiente de partir, de grandir, abandonner;
l'antre imprégnée de fumée, baignée d'alcool.
Briser les chaînes du passé, créer l'irréel.
Mon idéal viscéral perdu dans les abysses d'une obscurité absolue.
Ces doux accords dissonants de mélancolie, stridents, exhumèrent mon cadavre de l'ennui.
Nu, face au monde, l'asphyxie paraît naturelle, artérielle.
Les âges peuvent courir, l'expérience nourrir, les ressentiments pourrir, les textures atonales, et le temps donnent une chance de guérir.
L'insecte qui pullule, grignoteur de cellules, engraissé par l'abus, menaçant de mille somations, te dévora.
Emprisonné, dans ta gorge, la bête affamée se referma.
Te voilà maintenant parmi les nôtres, ma mère bienveillante, apaisée aux côtés de ceux qui nous construisent.
Engrandissent, ceux qui nous ont appris à dominer cette sinistre folie, atavique, qui nous étreint toi et moi.
Nous n'aurons pu faire connaissance que sur la fin.
Ces dernières heures muettes avant le départ, gorgées de sourires délicats, d'attention.
Ces souffles de compréhension ont gravé à jamais ma mémoire.
Je n'ai pu goûter que si peu à tout ça.
C'est si dur.
Ça me manque...

Я попробовал твое ...
Круги лабиринты ...
Кув небытие

Зияющие лазейку,
Асс не велика ...

Я должен чувствовать бедствие в вашем падении, déniement, ваш отказ от жизни, связывающую нас назло.
Я понимаю наркомании чувствую, что вы пьете на дно, она работает у меня, тянет меня к вам.
Без голоса, диалог более слышимым и только отдохнуть руку, его труды, которые, наконец, заменить ваши крики.

Запах плоти утверждает, духи, овладевает воздуха.
Насильно всасывается через зияющую дыру, он смотрит на меня, вялым, и дает мне "сейчас или никогда".
Все эти слова, которые мы никогда не могли сказать, были обменены молча взглядами двух наших треснувших из них.

Сладкий момент, сладкая мама ...

Безудержное, то порицание кормили бешеное желание наконец-то поразмыслить общий вид.

Много раз ...
Я написал непримиримую сценарий.

Каждую ночь ...
Привычка несчастья регулировал, нецензурный.

Со временем, его работа, листья этих темных часов, что филенки вспышки этого пугающего ад сломал всех нас.
Едкие волны этанол сжигали ваш выбор.
Это то, что мне осталось от вас, медленный теплый свет холодного солнца.
Эти редкие моменты глубокого общения, вуалируя неизбежное разрушение.
Он только остался долгий мрак, которые хотят терпится уйти, расти, сдаваться;
Антрум, пропитанный дымом, пропитанной в спирте.
Разорвать цепи прошлого, создать нереально.
Мой идеал висцерального теряется в бездне абсолютной тьмы.
Эти нежные меланхолия диссонирующие аккорды, пронзительные, эксгумировали труп моей скуки.
Голый, стоящих перед миром, удушье кажется естественной крови.
Возраст может работать, питание опыт, обида гнить, в атональные текстуры, и время дают возможность зажить.
Рои насекомых, Нибблер клетки, откормленные злоупотреблением, угрожая somations тысяч, пожирают вас.
Застрявшие в горле, голодное животное закрыто.
Теперь здесь, среди нас, моя мать успокаивала доброжелательное рядом с теми, кто строит нас.
Engrandissent, те, кто научился доминировать в этой зловещей безумие, атавистическую, который обнимал нас и меня.
Мы должны знать, что в конце.
Эти тихие часы перед отъездом, деликатных глотками улыбки, внимание.
Понимание этих взрывов, выгравированные навсегда моя память.
Я мог бы попробовать так мало обо всем этом.
Это так трудно.
Я скучаю ...