Текст песни Eric-Emmanuel Schmitt - Chapitre 10

La nuit hurlait.
Déchirant l’air comme une plainte humaine, le vent sifflait, grondait sur l’océan enténébré tandis que les eaux frappaient la coque.
Gémissant, le bateau se redressait, cabrait, tentait de rester maître de son cap alors qu’une conspiration des éléments le lui interdisait.
Nous étions attaqués de toutes parts.
— J’ai peur, Saad, j’ai très peur, cria Boub à mon oreille.
La mort allait monter à l’abordage, c’était évident. Déjà la mer, après nous avoir nargués d’un sourire narquois en montrant ses dents baveuses d’écume, envoyait sur nous depuis le fond de l’obscurité son armée de soldats innombrables, des vagues brutales, véhémentes, qui, loin de nous porter, voulaient nous détruire, qui, plus dures que des sabres, attaquaient nos flancs, assénaient des coups à la carène, secouaient notre esquif tel un bouchon.
— Nous devrions approcher de la Sicile, répondis-je, époumoné, à Boub pour le rassurer.
J’allumai ma lampe-torche et fouillai l’ombre. En vain. Les rivages, visibles avant la tempête, avaient désormais disparu.
Soudain, comme s’il s’était libéré d’un mouvement de reins, le bateau se souleva, puis, volant presque, s’engouffra dans le creux d’une vague, et, donnant l’impression d’avoir retrouvé son chemin, bondit en avant. Je repris espoir.
L’arrière piqua. L’avant piqua. Une gifle d’eau nous écrasa sur le pont, nous plaquant au sol, nous, cent clandestins qui avions confié nos vies à cette mince embarcation. Des éclats de détresse retentirent malgré le vacarme. Pendant que nous nous accrochions à ce que nous pouvions, cordes, rambarde, instruments de navigation, pieds, mains, les torrents de liquide froids roulaient en tonnant sur le plancher, violents, enthousiastes, prêts à emmener avec eux, hors du bateau, ceux qui ne lui résisteraient pas.
Agrippé à une marche, retenant Boub de l’autre main, je nous maintins au sol. Derrière nous, la grosse déferlante avait emporté plusieurs passagers.
Je recrachai l’eau qui avait un goût de sel et de sang.
Le bateau crissa. On aurait dit que sa carcasse se raidissait contre les flots.
Vigoureux, le vent ne lâchait pas prise, essayant de nous coucher à bâbord, réessayant à tribord, vif, rapide, improvisateur, contournant le navire pour le chahuter par surprise.
Un craquement résonna : le mât cédait. Il s’écroula sur le pont.
Plusieurs victimes hurlèrent de douleur, blessées, assommées ; d’autres, éjectées, se noyèrent aussitôt. Pour empêcher les rescapés de s’apitoyer, quelques paquets de mer se brisèrent parmi nous. Percussion dans le gouvernail. Choc dans la quille.
Quand la dernière lame s’écoula, elle avait nettoyé les bordages : nous n’étions plus qu’une vingtaine. Désormais le bateau gigotait comme un morceau de liège. À l’arrière, le capitaine ne contrôlait plus la façon dont nous prenions les vagues car il avait été aspiré par les rouleaux. Quelle conséquence ? Nous nous précipitions vers le néant, le trépas semblait inexorable.
Nous tanguions. Nous roulions. Creux et crêtes se succédaient.
Subitement, une éclaircie. Les nuages s’écartèrent pour laisser passer la lueur de la lune.
À l’horizon, comme au ras du sable les yeux d’un crabe enfoui, deux phares tournaient et nous observaient.
— La côte ! Nous sommes au large de la Sicile ! m’exclamai-je.
Hélas, personne n’était plus disposé à m’entendre. Groggy, les survivants concentraient leurs forces restantes sur le point solide auquel ils se cramponnaient pour, en cas de nouvelle attaque, ne pas être charriés au fond des e

Ночь выла.
Разрывая воздух, как человеческий вопль, ветер свистел, грохотал над темным океаном, когда вода ударялась о корпус.
Застонав, лодка выпрямилась, встала на дыбы, пыталась держаться курса, поскольку заговор стихий не позволил ей.
На нас нападали со всех сторон.
«Боюсь, Саад, я очень боюсь», - крикнул Буб мне в ухо.
Смерть собирается на борт, это было очевидно. Море уже насмехалось над нами, показывая свои слюни, покрытые пеной, и посылало на нас из глубин тьмы свою армию бесчисленных солдат, жестокие, неистовые волны, которые далеко не уносили нас. , хотел нас уничтожить, который сильнее сабли атаковал наши фланги, наносил удары по корпусу, тряс нашу лодку, как пробку.
- Мы должны приближаться к Сицилии, - крикнул я Бубу, чтобы успокоить его.
Я включил фонарик и стал исследовать тени. Напрасно. Берега, видимые перед бурей, теперь исчезли.
Внезапно, словно освободившись от рывка, лодка поднялась, затем, почти летя, нырнула в дупло волны и, создавая впечатление, что нашла свой путь. , прыгает вперед. Я снова обрел надежду.
Задница ужалила. Передняя ужалила. Шлепок воды раздавил нас по палубе и прижал к земле, сотню нелегалов, которые доверили свою жизнь этой тонкой лодке. Несмотря на шум, раздались приступы горя. Пока мы цеплялись за то, что могли, веревки, перила, навигационные инструменты, ноги, руки, потоки холодной жидкости грохотали по полу, яростные, восторженные, готовые унести с собой из лодки те кто бы ему не сопротивлялся.
Цепляясь за ступеньку, держа Буба другой рукой, я удерживал нас. Позади нас большая волна унесла нескольких пассажиров.
Я выплюнул воду, которая имела привкус соли и крови.
Лодка скрипнула. Его туша, казалось, застыла на волнах.
Сильный, ветер не отпускал, пытаясь уложить нас спать по левому борту, снова пытаясь по правому борту, быстро, быстро, импровизируя, огибая корабль, чтобы застать врасплох.
Раздался треск: мачта не выдержала. Он рухнул на мосту.
Несколько жертв закричали от боли, ранены, потеряли сознание; другие, выброшенные, тут же утонули. Чтобы выжившие не пожалели, среди нас разбилось несколько пакетов. Удар в руле. Удар в киль.
Когда кончился последний клинок, он очистил доски: нас осталось около 20 человек. Теперь лодка дергалась, как кусок пробки. Сзади капитан больше не контролировал, как мы принимаем волны, поскольку его затягивали катки. Какое следствие? Мы устремились в небытие, смерть казалась неумолимой.
Мы качали. Мы ехали. Лощины и гребни следовали одна за другой.
Вдруг поредение. Облака разошлись, пропуская лунный свет.
На горизонте, как глаза закопанного краба и глаза закопанного на песке краба, вращались две фары и наблюдали за нами.
- Берег! Мы у берегов Сицилии! - воскликнул я.
Увы, меня больше никто не желал слышать. Грогги, выжившие сконцентрировали свои оставшиеся силы на твердой точке, за которую они цеплялись, чтобы в случае новой атаки они не оказались на дне